Небесный спецназ Сталина. Из штрафной эскадрильи в «крылатые снайперы» - Георгий Савицкий

А вот у бомбардировщиков с дисциплиной было не так хорошо…

Летевший в паре сотен метров над «Юнкерсами-88» майор Вольф заметил, как левый крайний ведомый стал понемногу отставать.

– Komen Sie wieder in Betrieb! – Вернись в строй! – немедленно приказал ведущий группы бомбардировщиков.

– Negativ! Неисправен правый двигатель, растет температура масла…

Конечно же, Герман Вольф не заметил никакого подозрительного шлейфа за отстающим самолетом. И пребывал в сильной уверенности, что его экипаж попросту струсил и не хочет идти к русским на растерзание. Даже страх перед Kriegsgericht – военным трибуналом не пугал их так, как зенитки и истребители большевиков. Что ж… У них есть свой командир, вот пусть он и решает, кому жить, а кому умирать сегодня. Но вообще – глупо. Одиночный бомбардировщик являлся прекрасной добычей для истребителей. Да для той же пары «лавочкиных», с которыми они разминулись несколько минут назад! Хотя Вольф не без оснований полагал, что экипаж «бомбардировщика-дезертира» вскоре избавится от своего бомбового груза, и хорошо бы – над территорией большевиков. Или хотя бы над нейтральной полосой. А то ведь такие вот «орлы» запросто сбрасывали бомбы и на голову своей пехоте! Будучи в штрафбате в Сталинграде, Герман Вольф со своим приятелем Стариком не раз попадали под собственные бомбы… Честно говоря, удовольствие не из приятных!

Вскоре «шнелльбомберы» дошли до своей цели. Железнодорожная станция русских была плотно прикрыта артиллерией, и экипажи «Юнкерсов-88» сразу же это почувствовали. Небо расцветилось смертоносными гирляндами трассеров, вокруг строя немецких бомбардировщиков появились грязно-черные клубки разрывов. Они плотной смертоносной пеленой закрыли небо. Да, большевики уже научились воевать, да и вооружение у них теперь было как минимум равно немецкому. А во многом даже превосходило творения «сумрачного немецкого гения».

Это касалось и зенитного прикрытия. С самого начала войны стервятники Геринга хотели превратить Москву и Ленинград в подобие разбомбленных Герники, Мадрида, Антверпена и Лондона. Однако гитлеровцы шибко «обломались». Столица Советского Союза была прикрыта настолько плотным кольцом средств противовоздушной обороны, что после первого же налета на Первопрестольную две трети «Юнкерсов» и «Хейнкелей» так и остались догорать на «гостеприимной» для захватчиков русской земле.

Да и блокадный Ленинград бил по фашистским стервятникам из всех стволов. Там еще шибко помогал дважды Краснознаменный Балтийский флот. Орудия и пулеметы крейсеров, лидеров и эскадренных миноносцев создали над Финским заливом настоящий огненный купол! Правда, все тот же неугомонный Ханс-Ульрих Рудель все же утопил линкор «Марат». Как у него это получилось, не понял даже сам будущий кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами в золоте. Пилот «Штуки» метался, как наскипидаренный, над всем Финским заливом, лавируя между разрывами зенитных снарядов. Как он ту бомбу сбросил?.. Честно говоря, хрен его знает! Но все ж попал, сукин сын.

Но это была чуть ли не одна-единственная удача Люфтваффе. А в остальном же достижения стервятников Геринга были весьма скромны. И это при том, что бомбардировщики Люфтваффе наносили удары не только по скоплениям войск, кораблям на рейде и заводам, но и по жилым кварталам, историческим архитектурным памятникам и даже церквям. Так, в районе оккупированного Старого Петергофа за десять дней артиллерийским огнем и бомбардировками были уничтожены все храмы – Знаменская церковь, Святотроицкая кладбищенская церковь, Серафимовская церковь, Лазаревская церковь. Гитлеровцы, зная, что в храмах очень много молящихся, специально бомбили и обстреливали их. Там мученической смертью погибло более пяти тысяч человек.

На Нюрнбергском процессе в 1946 году протоиерей Ломакин, который всю блокаду провел в осажденном Ленинграде и был награжден медалью «За оборону Ленинграда», свидетельствовал: «В зиму 1941/42 года положение Ленинграда в блокаде было особенно тяжелым. Непрекращающиеся налеты немецкой авиации, артиллерийский обстрел города, отсутствие света, воды, транспорта, канализации в городе и, наконец, ужасающий голод – вследствие всего этого мирные жители города испытывали неслыханные в истории человечества страдания. Это были воистину герои, страдавшие за родину, неповинные мирные жители…»

Но в небе сбивали немецких стервятников летчики эскадрильи имени Александра Невского. Ценности для того, чтобы построить истребители для русских соколов, тоже собрали прихожане Ленинграда и Ленинградской области.

Зенитчики, корабельные канониры, пулеметчики, прожектористы, операторы радиолокаторов «Редут» и звукопеленгационных установок, отряды гражданской обороны образовывали сложнейший организм, единственным предназначением была защита и Ленинграда, и Москвы. Также объектовая оборона была налажена практически во всех крупных промышленных центрах Советского Союза.

Однако вот армейская ПВО была не такой эффективной и состояла в основном из подвижных пулеметных установок на грузовиках-«полуторках», счетверенных «максимов» и ДШК. Кроме того, легкие 37-миллиметровые автоматические пушки ПВО-ПТО. Но во второй половине Великой Отечественной в войска стали поступать в достаточных количествах полуавтоматические 85-миллиметровые зенитки. Они-то и не давали жизни гитлеровским «шнелльбомберам».

Один из них полыхнул факелом от прямого попадания.

– Mein Flugzeug brennt! Ich bin verwundet! – Мой самолет горит! Я ранен! – раздался в наушниках захлебывающий голос пилота. Крылатый «Acht-acht» вспыхнул напоследок погребальным костром викингов, когда мощный осколочно-фугасный снаряд русской зенитной пушки разорвал его на пылающие клочья.

Еще один «Юнкерс» зацепило снопом осколков. Удар пришелся по кабине. В «Юнкерсе-88» всех модификаций четыре члена экипажа находились плотной компактной группой в носовой части фюзеляжа перед крылом. Безжалостный поток раскаленной иззубренной стали прошелся по ним смертоносной косой. Сквозь пробоины в остеклении вырвались под напором воздуха ярко-красные брызги и рассыпались розоватым шлейфом. Стервятник с черными тевтонскими крестами на крыльях накренился и завертелся в штопоре, разматывая за собой черную спираль дыма.

– Wir mussen wieder front! – Мы должны убираться прочь! – раздался в шлемофонах истеричный крик какого-то особо впечатлительного пилота. Нервы сдают, а они еще даже на боевой курс не вышли. Маневр под многообещающим названием «Der Traum flak-schutze» – «мечта зенитчика» – был еще впереди…

– Nicht Rede! – Прекратить разговоры!

«Юнкерсы-88» легли наконец-то на боевой курс. Смонтированный на полу четырехместной кабины самолета бомбовый прицел был выдвинут. В полете он сдвигался влево, чтобы не ограничивать обзор. И теперь бомбардир, который сидел ниже и справа от пилота, ловил в перекрестье прикрытую редкой пеленой облаков железнодорожную станцию внизу.

– «Ата»! «Ата»! – Вправо! «Ими» – Влево! – командовал штурман-бомбардир пилоту, который миллиметровыми движениями штурвала и педалей наводил головной бомбардировщик на цель. От того, насколько точным будет прицеливание, зависит и результат атаки всей группы. «Ата!» «Ими!» – это был специальный сленг, придуманный немецкими бомбардировщиками для более точного наведения на цель. Что-то наподобие команд «Вира!» и «Майна!», которыми управляют движениями подъемного крана.