22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка - Михаил Алексеев

Молотов: В первую очередь необходимо решить вопрос об отношениях между Германией и Россией. Только после этого возможен разговор с Японией и Италией.

Фюрер: Русско-турецкие отношения. Великоазиатский район – это чисто азиатский район.

Молотов: Недовольство России по поводу наших [германских] гарантий Румынии. “Они направлены только против нас”. Требует отказа от них! Вопрос о проливах: англичанам дважды удавалось прорваться через проливы. Теперь обстановка еще опаснее. Предложение: Россия даст гарантии Болгарии.

Фюрер: Намечен пересмотр конвенции о проливах в Монтре.

Молотов: Дав гарантии Болгарии, мы ни в коей мере не затронем внутренний порядок в Болгарии. “Действительные гарантии нашей ключевой позиции в проливах”. Россия хочет вести самостоятельные переговоры с Турцией и просит дать ясный ответ, может ли она [Россия] взять Болгарию под свою защиту?

Фюрер говорит, что не может решить этот вопрос без дуче. “Если мы с Вами хотим иметь полный контакт, нам не нужен вопрос о проливах”.

Молотов: Русско-японские отношения улучшились. Возможен еще более быстрый прогресс. Германия также должна проявить беспокойство в вопросе о Китае.

Фюрер: Прекращение японо-китайского конфликта,

Молотов: Не возражает. Необходим почетный мир для Китая. Япония сейчас наступает на Индонезию, так что возможно, она будет склонна заключить мир.

Результаты [впечатления статс-секретаря Вейцзеккера]: Конструктивный тон. Россия не хочет разрывать отношений с нами. Это должно повлиять на остальной мир.

Финляндия: Дальнейший нажим России – повод к войне. Подчеркивание экономических интересов.

Вопрос о Дарданеллах: Пусть русские решают этот вопрос сами. Наша политика в отношении Турции.

Готовность к соглашению с Японией.

а. В отношении Тройственного пакта ясно, что Россия хочет вступить в него не как подчиненная сторона, а как равноправный партнер. Пересмотреть Тройственный пакт! (выделено мной. – М.А.).

б. Вопрос о Дарданеллах и попытки англичан разрешить его в пользу России. …». (Гальдер Ф. Указ. соч. Т. 2.)

Оценка статс-секретаря МИД Германии закончившихся германо-советских переговоров в целом адекватно отражала их результаты: советская сторона не собиралась разрывать отношений с Германией, была готова и более того собиралась продолжать переговоры по поводу присоединения к Тройственному пакту. Вместе с тем Москва не отказывалась от своих условий такого присоединения.

Совершенно иная оценка состоявшихся переговоров прозвучала в комментарии В. Кейтеля со ссылкой на Гитлера: «После отъезда русской делегации я поинтересовался у фюрера результатами переговоров – он охарактеризовал их как неудовлетворительные. Тем не менее Гитлер так и не отдал приказ о начале подготовки к войне, поскольку ждал официальной реакции Сталина на встречу в Берлине (выделено мной. – М.А.). Для меня было очевидно: мы взяли курс на войну с Россией; и в связи с этим меня интересовал только один вопрос: все ли сделал фюрер, чтобы ее избежать? Вопрос войны и мира был напрямую увязан с нашими обязательствами по отношению к Румынии, Болгарии и Прибалтике – не думаю, что фюрер отказался бы от каких-либо из них. Возможно, Гитлер был прав и на этот раз: кто знает, какую позицию занял бы Сталин через год-два, когда его армия была бы полностью отмобилизована и готова к войне с любым противником, если уже в 1940 г. России было по плечу решать свои геополитические проблемы с позиций силы в Болгарии, Финляндии и Дарданеллах. Разгром Франции за 6 недель спутал все планы Сталина, и он надеялся выиграть время. Я бы не стал даже упоминать эту гипотезу, если бы наш превентивный удар летом 1941 г. не подтвердил всю серьезность агрессивных намерений русских»[249].

Из допроса Йоахима фон Риббентропа в ходе заседаний Международного Военного Трибунала от 28 марта – 2 апреля 1946 года также следовало, по утверждению обвиняемого, что он ничего не знал о принятом решения напасть на Советский Союз, как не старался убедить в этом министра иностранных дел Германии обвинитель. Риббентроп усматривал в поведении Гитлера по отношению к СССР некие «озабоченности» и не более:

«Сэр Дэвид Максвелл-Фейф: … Насколько я понял из вашего заявления, вы сказали, что Гитлер решил напасть на Советский Союз после визита господина Молотова в Берлин, я думаю, 12 ноября 1940.

Риббентроп: Я так не говорил, потому что я не знаю.

Максвелл-Файф: Что же, как я это понял, одной из причин, которой вы оправдывали нападение на Советский Союз было сказанное господином Молотовым в ходе его визита в ноябре 1940. Вы так сказали?

Риббентроп: Это была одна из причин заставившая Фюрера насторожиться. Я не знал ничего о нападении в то время.

Максвелл-Файф: Вам известно, что подсудимый Йодль говорил, что даже во время кампаний на Западе, то есть в мае – июне 1940 года, Гитлер сказал ему, что он принял основное решение принять меры против Советского Союза, “как только наше военное положение сделает это возможным”. Вам это было известно?

Риббентроп: Я об этом только сейчас, в Нюрнберге, услышал.

Максвелл-Файф: Это документ под номером Л – 172, США – 34, лекция Йодля. Известно ли вам, что 14 августа 1940 г. генерал Томас был уведомлен во время беседы с Герингом о том, что фюрер желает, чтобы поставки в срок русским проводились только до весны 1941 года, что после этого “нас больше не будет интересовать полное удовлетворение требований русских”. Вы знали об этом?

Риббентроп: Нет, я не знал.

Максвелл-Файф: А было ли вам известно, что в октябре 1940 года генерал Томас и статс – секретари Кернер, Нейман, Беккер и генерал фон Ханнекен были уведомлены Герингом о действиях, намечавшихся на Востоке? Вы знали об этом?

Риббентроп: Нет, я и об этом ничего не знал.

Максвелл-Файф: Вы знали, не так ли, что задолго до любых вопросов поднятых в ходе визита Молотова, что Гитлер определился с нападением на Советский Союз?

Риббентроп: Нет, я ничего такого не знал. Я знал, что у Гитлера есть озабоченности, но я ничего не знал о нападении. Меня не информировали о военных приготовлениях, потому что эти вопросы всегда решались раздельно»[250].

12 ноября, во время советско-германских переговоров, была принята директива № 18, которая содержала принципиальные установки по следующим основным проблемам:

«Подготовительные меры главных командований по ведению войны осуществлять на ближайшее время согласно следующим установкам:

1. Отношение к Франции. Целью моей (Гитлера. – М.А.) политики в отношении Франции является наиболее эффективным образом сотрудничать с этой страной для дальнейшего ведения войны против Англии. При этом на долю Франции временно выпадает роль “невоюющей державы”, которая в областях, находящихся под ее властью, особенно в африканских колониях, должна будет терпеть меры германского командования по ведению войны и, насколько то потребуется, поддерживать его использованием собственных средств обороны. Первоочередная задача французов – оборонительная и наступательная охрана своих африканских владений (Западная и Экваториальная Африка) от Англии и движения де Голля. Из выполнения этой задачи может развиться в полной мере участие Франции в войне против Англии….