Шутка Хаоса - Анна Рейнер

Но все же, страсть и ими движет

Чужие души поглощать…

Нет людям прав тебя судить!

Пусть будут прокляты презреньем,

Когда низвергнули в забвенье

То, что должны были любить!

Вниз снова тянет темнота

Без перьев, без любви, без правды…

Но в песнях сказочные барды

Крылатой воспоют тебя!

На последнем аккорде земля вздрогнула, колыхнулась, вспучилась, словно морские волны. Массивные валуны, что с избытком находились вокруг, сталкивались и разбивались в крупные осколки и мелкое крошево, медленно парили, соединялись, обретая гротескные человеческие очертания.

Огромный кулак каменного великана с силой врезался в землю, и ударная волна подобно ураганному порыву разметала путников в разные стороны, словно сухие опавшие листья.

***

Ночь была на исходе. Над лесом взошли сразу две луны — белая и зеленая; и два луча, словно сверкающие мечи, скрестились над головой исполина.

Гротескные черты лица исказились в чудовищном оскале, провалы, что, видимо, являлись глазами — расширились, великан неуклюже шагнул, и земля снова содрогнулась.

Посох выпал из руки волшебника, откатился в сторону. Йен поднялся, вскинул руки, творя волшбу.

Откуда, Тьма раздери, здесь и сейчас появился этот каменный великан?

Маг не верил в совпадения. Случайностей не бывает.

Что могло заставить обычные мертвые камни вдруг обрести форму и движение? Откуда вообще взялась магия в этом забытом богами месте? Неужели некто могущественный таки прознал, что несет их компания в Лориэль и начал нешуточную охоту?

Молнии, соскользнувшие с пальцев мага, метнулись на великана и мгновенно растворились, не причинив вреда. Исполин исторг громогласный рык и двинулся в сторону волшебника, намереваясь раздавить назойливого человечка.

Йен увернулся, с сожалением отметив, что оброненный посох оказался еще дальше.

Как же все некстати…

Итак, обычная магия не властна над каменным великаном. Вряд ли пламя или же воздушные иглы принесут ему хоть чуть больше вреда, чем разряды молний.

А значит…пришло время бежать.

Это была не трусость, а довод холодного разума и трезвой оценки возможностей.

Но словно прочтя его мысли, неведомый враг привел в действие второе, ничуть не уступающее в силе первому, заклинание. Пронесся глухой гул. Земля вздыбилась, поднялась, возводя несокрушимую стену вокруг поляны, в считанные секунды отрезая все пути отхода.

Теперь путники оказались в западне, в хитроумной ловушке, из которой не было выхода.

Риз выхватил меч и бесстрашно ринулся на противника, еще не понимая, что сталь обычного незачарованного клинка бессильна против ожившего камня. Воина все еще мутило, в глазах двоилось.

Клинок ударил по ноге исполина. От соприкосновения стали и камня в разные стороны брызнул сноп ярких искр.

— Что же ты медлишь?! — не сводя глаз с великана, прокричал Риз. — Йен, это же по твоей части!

«По моей, кто бы сомневался, — зло подумал маг. — Вот только не все так легко и просто, как вам кажется».

— Обычная магия здесь бесполезна, — констатировал Йен. — Мне необходимо время.

— Будет тебе время, — отозвался воин, занося меч для следующей бессмысленной атаки. — Много не гарантирую, но пару минут постараюсь протянуть…

И снова раздался режущий слух скрежет.

Великан изогнулся, протянул руку, тщась поймать в каменные тиски хрупкое человеческое тело.

Оступившись, Риз упал, и как раз вовремя — могучая длань чудовища схватила лишь пустоту.

Воин, не двигаясь, неотрывно взирал на великана, не смея поверить, что только что избежал верной гибели. Поначалу Ташину и вовсе показалось, что он мертв, и тогда он закричал:

— Беги!

Риз, словно очнувшись ото сна, откатился в сторону и поднялся, выставив клинок наизготовку.

Над местом поединка поднялось облако пыли. Слышались только частые удары металла о камень да злобный рык чудовища.

Но вот пыль осела, и Ташин увидел лишенного сознания рыцаря — с уголка рта стекала тонкая струйка крови. Великан надвигался на него, и каждый его шаг отдавался болезненным стоном земли.

Надо как-то спасать Риза. Но как? Что он мог сделать? И вдруг он догадался, чем же все-таки может помочь…

Ташин принялся подбирать с поляны камни. Разные — крупные и мелкие, легкие и тяжелые, благо, здесь их было в изобилии.

О, он всегда хорошо умел кидать камни и недаром слыл в своей деревушке первым шалуном и прохиндяем!

Но Ташин поторопился, и первый брошенный им камень не попал в цель. Не растерявшись, он тот час кинул второй. Попал! Каменный исполин взвыл от злобы и ненависти и отступил от бесчувственного Риза, сосредоточив все внимание на дерзком мальчишке.

А Ташин все кидал и кидал камни. И все время — точно в цель.

Вопли разъяренного великана проносились над Мертвым лесом, словно шум осыпающихся камней.

Мгновения обернулись вечностью. Рядом с Ташином уже не осталось подходящих камней, и он попятился.

Глаза великана сверкали как две огромные плошки, ярость искажала подобие лица, он стремительно надвигался на обидчика, занося огромный кулак над его головой.

***

Йен пытался сосредоточиться на распутывающем чужие чары заклинании, но это плохо получалось. Перед глазами все плыло, рана в плече ощущалась все сильнее, тело начало лихорадить.

Чертова девчонка! Видать, не простой стрелой его угостила, а смазанной смертельным ядом. Но это не столь значимо в свете насущных событий. Сначала надо выпутаться из этой затянувшейся петли, а уж потом заниматься второстепенными проблемами.

Йен снова закрыл глаза, пытаясь успокоить хаотично движущуюся силу, и вновь потерпел поражение.

Ты снова в беде — как же, однако, все предсказуемо, — прозвучал в его сознании уже хорошо знакомый голос. От неожиданности Йен вздрогнул. Пришла-таки, почуяв слабость. — Мне льстит твой страх…

«Я не боюсь, — поморщился чародей. — И чем же я таки обязан визиту столь великой особы?»

Что это? Сарказм или насмешка?

«Сама решай», — раздраженно отмахнулся Йен.

Некогда разводить разговоры. Этим бессмертным сущностям хоть кол на голове теши — дай вволю наговориться. Разве для них время имеет значение?

Предлагаешь обидеться?

«Неужели у тебя нет других более важных дел, чем попыток склонить мою скромную персону на свою сторону? Например, план по захвату мира или еще что-нибудь столь же грандиозное?»