Записки «черного полковника» - Сергей Трахимёнок

— Там жили те, кто родился в Ивье, а я был приезжим, и потому мы жили в коммунальном доме. Это что, проверка?

— Нет, это не проверка. Хотя ты должен понять, что время от времени тебя будут проверять, ведь мы не в бурбулки играем. Это просто тесты, чтобы тебя немного расслабить.

Еще через полчаса Расим наконец составил список, в который вошли два десятка его знакомых.

Без особого интереса Эрдемир убрал исписанный лист и дал ему еще один.

— Составь список руководителей любого ранга, с кем ты лично не знаком, но знаешь о них от близких или СМИ.

Второе задание было проще. Расим включил свою память и написал еще десятка два фамилий.

— А теперь попробуй составить список из тех, кто в оппозиции нынешнему режиму.

— Ну, этого я не знаю, — сказал Расим, — я с недавних пор вообще вне политики.

— А что тебя оттолкнуло от нее? — спросил Эрдемир.

— Моя прошлогодняя поездка за границу.

— Не лишено логики, — сказал Эрдемир. — И тем не менее…

Расим написал три известные ему по газетным публикациям фамилии и сказал:

— Все, больше никого не знаю.

— Ну и прекрасно, ведь не придумывать же тебе того, чего на самом деле не существует. Я еще раз подчеркиваю, это всего лишь своеобразные тесты. А вот теперь самая настоящая работа. Работа, которая неплохо оплачивается. Это как раз то, о чем я тебе говорил.

Эрдемир положил перед Расимом атлас автомобильных дорог Беларуси.

— Постарайся найти самые мелкомасштабные карты вот этих зон.

И он сделал несколько окружностей на стыках Минской, Брестской и Гродненской областей.

— Ну, мы же договорились не заниматься шпионажем! — возмутился Расим.

— А мы и не занимается им. Разве я прошу тебя вскрыть сейф в Министерстве обороны? Поищи открытые источники или полуоткрытые. И вот тебе некий аванс, а заодно деньги на расходы.

И Эрдемир протянул Расиму нетолстую пачку долларов.

— А не проще ли сразу белорусскими? — съязвил Расим. — А то меня арестуют за распространение…

— Это настоящие доллары, — не понял ерничанья Эрдемир, — ими очень удобно рассчитываться с теми, кто будет поставлять тебе карты.

— Не лишено логики, — ответил на это Расим.

— Рад, что наши логики совпадают, — сказал Эрдемир.

— Я могу быть свободен?

— Нет, давай попьем чаю и насладимся фруктами и разговором двух умных людей, которые закончили свои дела и просто беседуют.

Эрдемир принес новый чайник с горячим чаем, плеснул его в чашки и произнес:

— За нас, умных людей.

— Здесь все, как на экзамене в вузе, — сказал Расим.

— Поясни, почему так? — спросил Эрдемир.

— Охотно, — ответил Расим. — Старый студенческий анекдот определяет экзамен, как разговор двух умных людей.

— А если один из них не умен? — спросил Эрдемир?

— Тогда другой не получает стипендию, — заключил Расим.

— Странные у вас, русских, анекдоты, — сказал Эрдемир. — Все словно поставлено с ног на голову. Вы словно сидите в яме, но считаете, что в яме сидит весь мир.

— Сие свойственно всем этносам, — произнес Расим. — Русские, как ты говоришь, действительно видят себя с одной стороны в яме, но с другой — не особенно страдают от этого, потому что знают — в любой момент они могут оттуда выбраться одним прыжком.

— Ну, это ваши имперские амбиции шапкозакидательства.

— Безусловно. А разве не об этом мы говорили тогда в Анталии? Ведь ты сетовал, что Турция не играет той роли, которую должна играть, и Каморкана взяла эту роль на себя. Но Каморкана не обладает потенциалом Турции и ждет не дождется, когда все же передаст хранимые идеи мусульманского мессианства Турции. Я за этот год много раз возвращался к нашим спорам и поработал в библиотеках. Даже прочел некий труд под названием «Турция между Европой и Азией». Так вот его авторы, так же как и ты, считают, что Османская империя была государством теократическим. И в нем понятие «свой — чужой» определялось в зависимости от конфессиональной принадлежности подданных.

— Но эта линия развития турецкой государственности была прервана кемалистами. Они отменили арабский алфавит и перевели знаковую таблицу языка на латиницу, они отделили мечеть от государства.

— Да, это так. Но все это формальность. На самом деле, глубинные ценности цивилизации не вытравливаются так просто. И даже тот факт, что в шестидесятых годах в Турции появилась исламистская партия с названием Партия национального спасения во главе с Эрбаканом, а три года назад она завоевала парламентское большинство, говорит о многом. Ведь ее лидер стал фактически руководителем государства. Именно он выдвинул лозунг объединения исламского мира от Казахстана до Марокко, к созданию исламского общего рынка, исламских НАТО и ООН. Кроме того, он требовал пересмотреть курс Турции на ее присоединение к Евросоюзу.

— Но из этого ничего не вышло, — сказал Эрдемир. — Лозунг остался лозунгом. Турция по-прежнему уходит от традиций и ценностей, которые соблюдаются и сохраняются в Каморкане. К тому же враги Турции и Каморканы объявили деятельность правительства Эрбакана несовместимой со светским характером государства. Ему пришлось уйти в отставку и распустить партию.

— И на этой, как у нас говорят, трагической ноте мы сегодня расстанемся?

— Да. Если все, о чем мы говорили, будет готово раньше, чем позвоню я, свяжись с Бахадыром.

Расим направился к дверям, и тут Эрдемир добавил:

— В следующий раз ко мне на встречу ты должен идти от метро по улице Киселева, причем обязательно по правой стороне. Нам нужно проверить, не ходят ли за тобой визави.

Ухналев, Виктор Сергеевич и Расим ждали Корбалевича.

Все происходило в той же квартире по улице Столетова.

Оба старых разведчика не решились опрашивать Расима о встрече с Эрдемиром до прихода настоящего опера, дабы не нарушать правила, по которым играют в таких случаях.

Правда, Виктор Сергеевич сказал:

— Ты должен залегендировать свой приход в этот дом.

Ухналев посмотрел на часы и произнес:

— Еще пятнадцать минут, спустимся к Агнессе Федоровне.

Виктор Сергеевич понял его и кивнул в знак согласия. Ухналев и Расим спустились этажем ниже и позвонили в дверь.

Агнесса Федоровна впустила гостей.

— Вот, — сказал Ухналев, — привел к вам кандидата на проживание.

— Пусть пройдет к свету, — сказал Агнесса Федоровна. — Я на него посмотрю.

Все трое прошли в большую комнату.