Черная кошка в темной комнате - Наталья Андреева

Вслед за ним Сила Игнатьевич вошел в кабинет.

— Садитесь. Что вы как неживой?

Леонидов сел, а он остался на ногах. Потянул за ворот рубахи, словно задыхаясь, и хрипло сказал:

— Я сумасшедший.

— Да ну! — уставился на него Леонидов. — Что вы говорите?!

— Я сумасшедший, — упрямо повторил Мамонов. — Я убил свою жену. Пишите.

— Вы что, с ума сошли?! Черт! Я-то что говорю? Что случилось, Сила Игнатьевич?

— У меня собака сдохла.

— Ротвейлер?

— Да. Обе.

— И белая болонка тоже?

— Обе. Да.

— Вы были к ним так привязаны?

— Оказалось, что да. Я привез его в лечебницу. Дружка. Вчера. А мне говорят: поздно. Его надо усыпить. Он уже не…

— А вы что?

— Я — ничего. А что я мог? Я бы любые деньги…

— Успокойтесь. Воды хотите?

— Нет.

Леонидов потянулся к графину, налил в стакан воды, протянул ему.

— Пейте.

— Хорошо. — Мамонов кивнул, взял стакан и сделал глоток.

— А может, коньяку?

Он вздрогнул.

— Шучу. Ну же, Сила Игнатьевич! Сядьте!

— Нет.

Мамонов сел.

— Почему вы один? А где Валентина Павловна?

— Дома. Спит.

— Как же она вас отпустила? Я ей сейчас позвоню.

Леонидов потянулся к телефону. Сила Игнатьевич дернулся:

— Нет! Не надо. Не хочу.

— А чего вы хотите?

— Я хочу… Дайте бумагу, ручку. Я напишу. Я хочу чистосердечно признаться.

— В чем?

— В убийстве.

— Да бросьте, Сила Игнатьевич! Ведь вы никого не убивали!

— Я хочу покоя. Хочу в больницу. Лечь и закрыть глаза. И чтобы никто меня больше не трогал. Чтобы меня все оставили в покое. Я хочу, чтобы мне укололи что-нибудь такое… В общем, забыть. Желательно уснуть.

— Скажите еще: и не проснуться, — Леонидов усмехнулся. Сила Игнатьевич молчал. — Ну, что за упадническое настроение?

— Это все собаки. Почему они сдохли? Это дурной знак.

— Вы стали искать знаки судьбы? Хотите разориться на гадалках и ясновидящих? Сила Игнатьевич, все просто. Мне показалось, что ротвейлер был старый. Вот он и умер. От старости. Вы здесь ни при чем. Я и не думал, что вы так любите животных.

— Я не люблю. Но я привык, что они есть. Я встаю рано утром, она тоже встает. Мы идем выгуливать собак. Почему ж обе? А?

— Одна умерла от тоски, другая от старости. Ну успокойтесь. Черт меня возьми! О чем мы говорим! О каких-то собаках! И я еще вас успокаиваю! — Леонидов стукнул кулаком по столу. — Кто-то из нас точно сумасшедший!

— Я… — Мамонов вздохнул.

— Нельзя так резко бросать пить. И не принимать при этом никаких лекарств, плохо питаться, мало спать. Плюс сильнейший стресс: убийство жены. Собаки опять же. Одно на другое наложилось и…

Зазвонил мобильный телефон Леонидова.

— Да! — сердито сказал он в трубку. — Не паникуйте, он здесь. Сидит у меня в кабинете. Приезжайте, я вам его выдам. А лучше вызвать врача. Его надо в больницу. Похоже, нервное истощение. Я позвоню и закажу вам пропуск.

— Кто это? — одними губами спросил Мамонов. -Валентина?

— Да. Ищет вас. Сидеть! Не дергаться! Вам в больницу надо. Она сейчас приедет. А пока…

Леонидов полез в карман, достал какие-то записи. Протянул Мамонову:

— Почитайте.

— Что это? — вяло удивился Сила Игнатьевич.

— А вы почитайте.

— «Она потянулась прохладными влажными губами к его…» Что за бред?

— «К его щеке». Вы читайте.

Сила Игнатьевич зашевелил губами. Это были отрывки из любовных романов. Он непонимающе посмотрел на Леонидова. Полный бред. Любовные сцены. Пошлейшие диалоги. «Ты любишь меня?» — «Да». — «А как ты меня любишь?» Губами куда-то там и руками тоже. Буквы расплывались перед глазами. Он читал и ничего не понимал. Поднял глаза на Леонидова и повторил:

— Что это?

— Ничего не напоминает?

— Абсолютно.

— А мужчина? Не знаком?

— Откуда я могу его знать? Это же вымышленный герой!

— А внешность? Красивый, умный, сильный, добрый? Рост, цвет глаз, волос? А это, между прочим, любимый роман Эльзы Валентиновны!

— Ну, разве что… — Мамонов осекся.

— Вот именно. Я тоже подумал: где-то я это уже видел! Но где? Вообще это одно из самых странных дел в моей практике. Полное нелепейших, роковых совпадений. На первый взгляд во всем этом нет никакой логики. Явно действовал дилетант, — эмоционально заговорил Леонидов. -Но ведь как вас развели! Профессионально! Вот чего я не могу понять! Дело из серии «Как тесен мир!» Я даже не сразу сообразил, что к чему. С моим-то опытом! Ну не сходятся концы с концами! Никак! А тут еще Валентина Павловна позвонила вчера и ошарашила. Мол, на машине, стоявшей в тот вечер у торгового центра, были «шашечки»! Такси! Елки! А Антон Васильев родился под знаком Весов! Твою мать! Я это проверил. Так и есть: Весы! Будь он ее любовником, все было бы просто. Вчера у меня был тяжелый день, -пожаловался Леонидов. — Я ездил к Василисе Ивановне. Тяжелый был разговор. А вечером позвонила ваша Валя и разбила мою версию в пух и прах. Но я вспомнил вдруг его последние слова. Антона Васильева. И понял, что он хотел сказать! Я понял! Потом долго смотрел на его фотографии. И все вдруг сошлось! В этом деле нет мелочей, как, впрочем, и во всяком другом. Все важно, даже болезненный цвет его лица. Это подсказка. Я даже звонил в поликлинику, где лечился Васильев. А сегодня с утра я поехал к вашему тестю. Вот за этим, — Леонидов указал на листочки. — И вызвал важного свидетеля. Он сказал, что подъедет после полудня.

— Он?

— Ну да. Свидетель. Он войдет — и вы сразу все поймете.

Леонидов посмотрел на часы. Потом вздохнул.

— Придется ждать. Выбора у нас нет. Вы торопитесь?

— Я давно уже никуда не тороплюсь.

— Ну тогда — чай, кофе?

— А, все одно… — Мамонов махнул рукой. -Можно и водички.

— Ну уж нет. Вы мой гость, я вас угощаю. Да и сам от кофейка не откажусь. Встал сегодня рано. Да и спал, признаться, плохо. Все думал, думал. Осеняет меня, как правило, во сне. И вы подумайте! Он мне сегодня приснился! Герой ее романа!

— А мне давно уже ничего не снится. Как в яму проваливаюсь.

— Не бережете вы себя, Сила Игнатьевич. Так и в самом деле недолго свихнуться. Ладно. Отставим мрачные мысли. Давайте кофе пить…