Земные радости - Филиппа Грегори

Герцог пожал плечами, будто такое предположение выходило за границы возможного.

— О, даже не знаю, что сказать… Ну давайте пофантазируем. Если кампания провалится, если принц и принцесса Богемии не вернут вам деньги сами, а король Англии не заплатит, тогда я, герцог Бекингем, сам доставлю вам драгоценности английской короны. Это удовлетворит вас, джентльмены?

Джон переводил взгляд с одного лица на другое. Дворянин, который просто не мог представить себе, что Бекингем может обещать одно, а делать другое, казался удовлетворенным. С его стороны возражений не было. Бюргер колебался, его останавливал страх, хотя Бекингем почти уговорил его. Еврей был непроницаем. На его темном серьезном лице невозможно было ничего прочитать. Возможно, он одобрял происходящее, а может, с самого начала похоронил этот проект.

— И вы дадите письменное обязательство?

— Кровью подпишу, если пожелаете, — беззаботно промолвил Бекингем, намекнув мимоходом на хорошо известную пьесу, завуалировано оскорбляющую всех еврейских заимодавцев. — Я поклялся моему господину, королю Англии, что у него будут средства собрать и оснастить армию и вернуть на трон его сестру. Это задача для всех нас, добрых протестантов и христиан. И первейшая задача для меня как для самого верного слуги его величества.

Все трое кивнули.

— Я оставлю вас на какое-то время, а вы обсудите решение между собой, — заключил Бекингем. — Должен предупредить вас, из чистой вежливости, что мое время несколько ограниченно. Есть и другие джентльмены, которые согласны предоставить королю ссуду и почитают за честь сделать это. Однако я обещал вам встретиться сначала с вами.

— Конечно, — неловко произнес бюргер. — И мы благодарим вас. Может, бокал вина?

Он откинул одну из тяжелых занавесей, и за ней оказалась маленькая дверца, которая открывалась в огороженный стенами дворик. У стены в гигантском горшке росло персиковое дерево, под ним склонились увядшие листья нескольких уже отцветших тюльпанов. Джон сказу распознал тюльпаны «Лак»,[29]прекрасной расцветки, белые с алыми прожилками. В тени дерева стояли столик и пара кресел, а на столе — графин с вином и небольшая тарелка с печеньем.

— Прошу вас, — предложил бюргер. — Попробуйте это. И позвоните, если пожелаете чего-нибудь еще. Мы задержим вас совсем ненадолго.

Он поклонился и вернулся в комнату. Бекингем рухнул в кресло и проследил взглядом, как Традескант наливает вино и протягивает ему бокал.

— Что ты думаешь? — тихо спросил герцог.

— Возможно, они согласятся, — так же тихо предположил Джон. — У вас есть еще варианты, у кого занять денег?

— Нет, — ответил Бекингем. — Как ты считаешь, они догадываются об этом?

— Вряд ли. Здесь даже в воздухе витает столько богатства, и они понимают, что далеко не единственные. Дворянин у вас в кармане, но я сомневаюсь в двух других.

Герцог кивнул и отхлебнул вина.

— Хорошее вино, — одобрительно заметил он. — Аликанте.

— Что мы будем делать, если они откажут?

Подставив солнцу свое красивое лицо, Бекингем зажмурился, словно в этом мире у него не было абсолютно никаких забот.

— Вернемся домой, оставив внешнюю политику короля в руинах, — заявил он. — Скажем королю, что его сестру вышвырнули из ее королевства и оскорбили и что он ничего не может по этому поводу предпринять. Скажем, что, пока король не договорится с парламентом, он будет нищим на своем троне и что из его главного министра шталмейстер куда лучше, чем дипломат.

— Вы раздобыли для него французскую принцессу, — напомнил Традескант.

Герцог приоткрыл глаза, и Джон заметил, как они блеснули из-под густых ресниц.

— Уповаю на Господа, чтобы она понравилась его величеству. Лично я этого не гарантирую.

Дверь за спиной Джона распахнулась, и он мгновенно оглянулся. На пороге стоял еврей со склоненной головой.

— Сожалею, господа, — спокойно сообщил он. — Но на нас не рассчитывайте. Общая сумма долга больше, чем мы можем себе позволить без удержания у себя залога.

Бекингем вскочил в одном из своих внезапных приступов ярости и был готов закричать. Джон подбежал к своему господину и взял его за плечи, делая вид, что поправляет ему накидку.

— Спокойно, — прошептал Традескант.

Плечи графа напряглись под его хваткой.

— Сожалею, что вы не поможете нам. — Бекингем вскинул голову. — Я расскажу королю о вашем нежелании и моем разочаровании.

Голова еврея склонилась еще ниже.

Бекингем повернулся на каблуках, и Джон рванул вперед, открывая дверь перед своим господином, так что плавный надменный уход герцога со двора не прервался ни на секунду.

Выйдя через боковую дверь, они оказались на улице и остановились в нерешительности.

— Что теперь? — вздохнул Традескант.

— Попробуем другой вариант, — не сдавался Бекингем. — А потом еще один. А потом пойдем и купим луковицы. Мне кажется, тюльпаны — единственное, что мы увезем из этого проклятого города.

Герцог оказался прав. К концу мая Джон снова был в Нью-Холле, еще раньше туда прибыли повозки с растениями и мешки с луковицами тюльпанов. Шесть самых драгоценных луковиц — каждая обошлась в кошелек золота — Традескант привез с собой, спрятав глубоко в кармане жилета.

Первым делом он направился в кабинет редкостей Нью-Холла и вызвал туда сына, велев ему захватить шесть больших фарфоровых горшков и корзину с землей.

Переступив порог комнаты, Джей увидел на столе шесть луковиц. Его отец с бесконечной осторожностью слегка надрезал основание каждой луковицы, надеясь, что это заставит их делиться и дать новые луковицы. Держа ивовую корзину с просеянной теплой землей без сорняков, Джей понаблюдал за скрупулезной тщательностью отца.

— Что это? — благоговейно спросил он. — Это «Семпер Августус»?

Джон покачал головой.

— Имея в распоряжении королевскую сумму, я все же не мог себе этого позволить. Никто не покупал «Семпер». Я ходил на биржу каждый день, и цена была такой высокой, что никто не покупал. А продавец не пасовал и не снижал цену. На следующий сезон он снова предложит «Семпер», но по двойной цене и весь год будет молиться, чтобы кто-нибудь не вырастил новый тюльпан, который вытеснит «Семпер» и оставит его с парой красивых, но вышедших из моды цветков.

— Такое может случиться? — в ужасе воскликнул Джей.

Традескант кивнул и с омерзением добавил:

— Это уже не садоводство, это спекуляция. Тюльпанами занимаются люди, которые за всю жизнь сорняка из земли не вырвали. И делают на этом состояния.

Джей уважительно потрогал пальцем сухую твердую поверхность луковицы, что лежала к нему ближе всех.