Записки военного советника в Китае. Из истории Первой гражданской революционной войны (1924—1927) - Александр Иванович Черепанов

артиллерийской подготовки и теперь совершал последний бросок с расстояния не в 70—80, как намечалось, а в 200—300 м.

Возникла пятнадцатиминутная пауза. Противник оправился, вновь занял оборону за сохранившимися зубцами парапета и мешками с землей и, прикрытый таким образом от пулеметного огня, начал почти безнаказанно расстреливать наших храбрецов. К несчастью, перед походом нашим офицерам и политработникам были выданы кителя цвета хаки, а все солдаты были одеты в темно-синее. Поэтому стрелки Чэнь Цзюн-мина имели возможность прежде всего уничтожать командный состав. Одним из первых смертью храбрых пал начальник штурмового отряда.

Выбежав за протоку, откуда нужно было начать бросок, уцелевшие добровольцы очутились на открытом месте, без шанцевого инструмента и без лестниц, которые лежали на земле рядом с убитыми и ранеными. Артиллеристы, опасаясь попасть по своим, не возобновляли огня.

Здесь трагически сказалась бессмысленность аврального создания ударного отряда, никто друг друга не знал, возникла путаница, и оставшиеся в живых сгрудились в протоке.

— Надо включаться нам, — сказал я генералу Хэ Ин-циню.

— Здесь хозяин командир 4-го полка, — ответил генерал, — нам приказано оборонять Боло.

— Но ведь нам никто не запретит помочь штурмующим!

Перед уходом я попросил Гилева открыть огонь по северной башне, где, как выяснилось, противник построил крепкий блиндаж для пулемета.

Командира полка на наблюдательном пункте не оказалось, он ушел вперед. Мы двинулись на северную окраину деревни.

Командир 2-го батальона принял на себя командование ударным отрядом. Но и он вскоре погиб у самой стены крепости в группе бойцов, подносивших две лестницы. Отряд, потерявший половину состава, сгрудился в протоке.

Перешедший в атаку следом за ним 1-й батальон лишился комбата и всех ротных командиров. Часть его бойцов тоже остановилась в протоке, другая часть отошла и укрылась в развалинах.

3-й батальон, атаковавший другие ворота по узкой дамбе, успеха не достиг и отхлынул к пагоде, оставив много убитых и раненых.

В резерве оставался 2-й батальон.

Передав командование своему помощнику, командир полка Лю с комендантской командой перешел в протоку. Надеясь спасти положение, командир решил немедленно повести на штурм оставшихся в живых солдат. Но это решение было ошибочным. Лю не учел подавленного настроения солдат и не подтянул вовремя резервов.

Лю был кавалерист. В старину, когда кавалерия была основной ударной силой, в армии говорили, что у кавалериста вначале действует сердце, а потом голова. Не распределив солдат по подразделениям, не назначив старших, не доставив лестниц к стене, Лю выхватил из кобуры револьвер и громко подал команду:

— На штурм! За мной! Ша!!

Комендантский взвод и часть солдат ударного отряда бросились за ним, но, сразу попав под сильный огонь, только увеличили собою число жертв. Около самой стены упал смертельно раненный Лю. Его вынесли из огня, остатки отряда вновь укрылись в протоке.

Мы с Хэ Ин-цинем вышли на северную окраину деревни как раз в тот момент, когда из протоки переносили умирающего командира. Нам открылось все поле боя, как на ладони.

«Берите на себя команду, — посоветовал я генералу, — и доложите об этом Чан Кай-ши!» Но Хэ Ин-цинь отказался, снова сославшись на отсутствие приказа.

Помощник командира полка и советник Шевалдин решили повести на штурм резервный 2-й батальон.

2-й батальон, начав в 16 часов 30 минут движение под прикрытием артиллерийского огня, почти без потерь сосредоточился в протоке.

Артиллерийский обстрел стены подавил огонь обороняющихся. Заиграли рожки — сигнал к атаке. Послышалось громкое «Ша!», но штурм снова не состоялся. Для 2-го батальона в протоке не были освобождены участки, его солдаты влились в перепутанные подразделения штурмового отряда и 1-го батальона и рассеялись среди них. Не была использована и другая возможность — вести батальон на штурм перекатом через сгрудившихся в протоке.

В результате в атаку пошли только несколько офицеров и бойцов, они добежали до стены, но не смогли увлечь за собой других. Оставшиеся без командиров солдаты перебегали по протоке то вправо, то влево, но не двигались вперед.

В этот тяжелый момент мне наконец удалось уговорить Хэ Ин-циня принять командование и доложить об этом Чан Кай-ши. Вскоре были получены согласие командующего и записка Рогачева ко мне с приказом оставаться советником при генерале.

Приближалась темнота. Мы с Хэ Ин-цинем решили дать людям отдохнуть, перераспределить оставшихся в живых офицеров и унтер-офицеров и просить Чан Кай-ши заменить подразделениями 3-й дивизии 3-й батальон у западных ворот. Этот батальон мы предполагали выделить в ударный отряд и повторить штурм.

В темноте удалось подобрать раненых и убитых. Обороняющиеся осветили стены спущенными на проволоке факелами из бамбуковой щепы.

В 21 час артиллерия уже не могла стрелять по стенам, чтобы не поразить своих, бойцы снова попали под перекрестный огонь. Со стен на них сыпались камни, негашеная известь, куски бревен. Не хватало только кипятка и растопленной смолы, которые выливали на штурмующих в средние века. Штурм вновь захлебнулся. Солдаты измучились, нуждались в отдыхе и еде. Усилив полк 3-м батальоном, мы повторили штурм в 4 часа утра 14 октября и вновь потерпели неудачу. Наступил рассвет. Подразделения оставались в протоке.

Итоги первого дня и ночи угнетающе подействовали на солдат. Крепость Вэйчжоу казалась неприступной.

Начальник штаба Чан Кай-ши генерал Ху Чэн, не стесняясь присутствующих, заявил: «Никогда еще в истории мясо не пробивало камень». Колебался и Чан Кай-ши.

Но теперь требовалось во что бы то ни стало довести дело до победного конца, чтобы не допустить морального поражения наших войск.

Мы, советники, верили в революционное сознание солдат и твердо предложили, как следует подготовившись, повторить штурм 14 октября. Командование с нами согласилось.

Снарядов осталось немного. В случае новой неудачи пришлось бы либо отказаться от штурма, либо отложить его дней на пять, когда подвезут снаряды из Гуанчжоу. За это время противник мог прислать подкрепления гарнизону крепости и взять инициативу в свои руки.

По нашей просьбе к нам были присланы два батальона 8-го полка 3-й дивизии, которая в предыдущих штурмах не участвовала.

Не без труда мне удалось уговорить Гилева сопровождать штурмующих артиллерийским огнем почти до самой стены, обстреливая башни северных и западных ворот. Гилев долго не соглашался, опасаясь, что разрывы могут задеть своих.

«Это маловероятно, ведь ты, Геннадий, ведешь огонь прямой наводкой и не по основанию стены, а по парапету, — убеждал я Гилева, — без твоей поддержки противник вновь будет безнаказанно расстреливать наших. Необходимо подавить блиндаж на северных воротах». Гилев в конце концов согласился.

Мне вспомнился тогда штурм сибирскими и латышскими стрелками германских позиций на рижском плацдарме