Ибо сильна, как смерть, любовь… - Инна Карташевская

— Что же за ребенок нам достался? — снова и снова повторяла она, даже не пытаясь унять бившую ее дрожь.

И вдруг детский крик заставил ее вскочить с постели. Стеллочка и раньше иногда плакала по ночам. Как всем детям ей время от времени снились страшные сны, и ее надо было утешать и успокаивать. Сразу забыв все свои сомнения и терзания, Лена кинулась на помощь своему ребенку. Та сидела в постели и, растирая кулачками глаза, громко плакала. При виде Лены она протянула к ней ручки.

— Мама, — жалобно сказала она — серый волк.

— Ну, что ты, солнышко, он тебе приснился. Волки бывают только в сказках, — схватив ее на руки и прижав к себе, зашептала Лена. — Все в порядке, доченька, все хорошо, успокойся. Мама с тобой, она не даст тебя обидеть. Давай сейчас попьем с тобой водичку и ты успокоишься. Хочешь водичку?

— Да, — сонно сказала девочка, обвив ее шею ручками и изо всех сил прижимаясь к ней.

Лена напоила ребенка и стала укачивать ее, тихонько напевая древнее как мир "баю-баюшки-баю". Та еще несколько раз судорожно вздохнула, а потом успокоилась и уснула. А Лена еще долго качала ее на руках, не в силах расстаться с ней.

Какая же я дура, покаянно думала она. Выдумываю черт знает что на ребенка, а она самая обыкновенная маленькая девочка, которой нужно, чтобы ее мама была возле нее. А такие странные случаи, наверное, случаются не так уж редко, недаром люди рассказывают всякие такие истории. Да ведь и бог тоже ведь есть. Вот он и спасает время от времени того, кто это заслуживает. А кто больше заслуживает этого, чем маленький невинный ребенок.

Лена еще долго сидела с уснувшей дочкой на руках и пошла спать только под утро, приняв твердое решение не думать больше ни о каких странных случаях, потому что на все есть воля божья, а скорее всего пытаться проникнуть в его замыслы есть большой грех, и не стоит искушать судьбу.

— Да не было у меня никакой причины покушаться на жизнь своей сестры, — с досадой сказал Вадим. — Скорее у нее были причины убить меня.

— Тем не менее, — продолжал гнуть свое следователь, — отравлена была она. И произошло это в вашем доме, яд был проглочен вместе с кофе, и спасли ее только благодаря тому, что он начал слишком быстро действовать. Доза была рассчитана неправильно. Это ведь не совсем яд, а просто лекарство, для одних оно лечение, для других яд. Если бы этот кофе выпил такой крупный мужчина как вы, то он бы начал действовать гораздо позже и спасти вас было бы невозможно. Более того, причиной смерти бы посчитали остановку сердца, и дела бы никакого не было.

— Ну, вот, видите, все говорит о том, что отравить хотели меня, — вздохнул Вадим. — А она выпила этот кофе по ошибке.

— Вот вы все время говорите, отравить хотели меня, яд подсыпали мне, а кого вы имеете в виду? Кто мог подсыпать вам яд? Дома ведь никого не было, только вы, ваша сестра и дочь. Жена и домработница как раз уехали за покупками. Так кто мог это сделать?

— Знаете, мне не очень приятно об этом говорить, но у моей сестры вполне хватило бы совести отравить меня. И причина у нее была самая серьезная.

— Так, и какая же именно?

Следователь уселся поудобнее и приготовился слушать.

— Ну, хорошо. Дело в том, что моя сестрица и вся ее семейка уже давно живут за мой счет. Муж ее бездельник и негодяй, и сын теперь стал точно таким же. Мне ее всегда было жалко, и я давал им деньги. Более того, четыре года назад она и моя мать уговорили меня написать завещание, где я свою фирму и половину капитала завещаю племяннику. Так как у меня сына нет, я тогда согласился на это, тем более, что Денис поступил учиться на менеджера и должен был потом работать вместе со мной. Видите ли, мой бизнес в последнее время очень разросся, мне одному тяжело, и хотелось бы иметь рядом своего человека. В общем, я взял на себя обязательство оплачивать его учебу и, так сказать, содержать его эти пять лет. Вот после этого все и пошло-поехало. Кроме платы за обучения и всяких там карманных денег, у меня постоянно просили еще на разные непредвиденные расходы, типа на дополнительные занятия с учителями, мальчику видите ли, тяжело учиться, на учебники, на пересдачу экзаменов. Кроме того, мальчику нужно хорошо одеваться, чтобы не выглядеть хуже, чем другие, и все такое. Я давал деньги, хотя мне это уже стало надоедать. Мальчику, в конце концов, уже двадцать один, мог бы и сам что-нибудь подработать. А потом пару месяцев назад, мой заместитель случайно был в казино, и встретил там моего племянника. Тот не моргнув глазом проиграл приличную сумму, и при этом весело смеялся. Мой заместитель рассказал мне это, и я попросил своего начальника охраны проследить за Денисом. Оказалась, что тот бывает в казино регулярно, посещает также и дорогие рестораны, снимает там девиц легкого поведения, а я, как оказалось, за все это плачу. И надо мной еще и смеются. Естественно, когда моя сестра пару недель назад пришла ко мне с очередной байкой вытащить деньги, я ей отказал и объяснил почему. И сказал, что больше платить за его учебу я не намерен. И завещание тоже перепишу немедленно. Ну, тут все и началось, и слезы и уговоры, И мать моя, конечно, подключилась. Они стали мне угрожать, что в таком случае, они будут вынуждены продать коллекцию моего отца. По его завещанию, эта коллекция отходила мне, а дом и дача сестре. Это тоже, слава богу не мало. Но эту коллекцию старинного оружия отец собирал всю жизнь, и стоит она очень дорого. Я ее из родительского дома не забирал, так как мать попросила, чтобы она там оставалась до ее смерти. Ей, видите ли, будет очень ее не хватать. А теперь они мне заявили, что продадут ее. Я, естественно, распсиховался и тоже заявил, что немедленно подам на них в суд, и они мне выплатят всю стоимость коллекции до копейки, даже если им придется все продать и пойти жить на улицу. В общем, все эти семейные дрязги, конечно, выглядят очень некрасиво, но почему я должен оплачивать игру в казино и прочие забавы своего племянника. Я на эти деньги, между прочим, работаю с утра до ночи.

— Понятно, — согласно кивнул следователь. — И что же было дальше?

— А дальше после этого они притихли. Потом вдруг позавчера является моя сестра сюда с тортом и говорит, что с сыном она уже все уладила, он устроился на работу, на какую, правда, она не сообщила, но больше деньги ему не нужно давать, только дать ему шанс исправиться и не выбрасывать его из завещания. А в знак примирения она предложила посидеть, поговорить, выпить кофе с тортом, который она принесла. Ну, я согласился, мне и самому это все было до крайности неприятно, мы ведь родные люди все-таки. Ну, посидели, поговорили, поели торт, кофе попили, конечно, и она ушла. Вот и все. А потом вечером уже мать позвонила, рассказала, что ей на остановке автобуса стало плохо, люди вызвали скорую, отправили ее в больницу, а там ее еле спасли в реанимации. Это все, что я знаю. А почему вы ничего не спросили у моей сестры? Она ведь уже пришла в сознание.

— Мы спрашивали, но она твердит, что ничего не знает и ничего не понимает. И действительно, — задумчиво продолжил следователь, — все было бы логично, если бы она хотела отравить вас. Но отравилась почему-то она сама. Перепутать чашки она вряд ли могла. На столе стояли всего две, и она точно знала, в какой яд. Но, если мы все-таки примем версию, что хотели отравить вас, тогда напрашивается предположение, что ваша сестра не знала об этом, и у нас остается еще один человек, который мог это сделать. — И кто же это? — удивился Вадим. — Моей жены не было дома, это наша домработница может подтвердить.