Рапсодия гнева - Дмитрий Янковский

Три километра такого пунктирного пробега показались Японцу полноценным расстоянием до Луны и обратно. И хотя назад шли пешком, выглядел подопечный худо – ноги заплетались, лицо вытянулось, глаза таращились как-то особенно осоловело. Но Фролов рюкзака у него не взял – пусть тащит, не переломится.

Беговые тренировки продолжались неделю.

Оказалось, что возможность подержаться за настоящую винтовку была для Японца достаточным стимулом, чтоб выжимать из себя семь потов. Его пугали не угрозы Фролова выгнать с Лагерной в Москву, а невозможность в случае отъезда хоть раз в жизни стрельнуть из Обманщика. Это казалось действительно страшным. Глубоко в его душе сохранился еще романтический мечтатель, считающий, будто настоящим мужчиной можно стать, только стрельнув из настоящего оружия или подержав в руках настоящий стальной меч. Это виделось как ритуал, как посвящение в рыцари. В рыцари Света.

Когда Джек вечерами просиживал у экрана компьютера, Японец, лежа на кровати, всматривался в зыбкий экран собственных фантазий. Но это уже не были фантазии мечтателя – вот бы так-то и так получилось, – это были фантазии Мужчины, в них виделись конкретные действия для того, чтоб так получилось. В результате он пришел к неутешительному выводу, что даже для него, изменившегося, остается еще слишком много невозможного. Силенок мало.

– Чушь! – выслушав накопленное, усмехнулся Фролов поутру. – Невозможного нет! Если ты человек, а не слизняк, если ты мужчина, то можешь сделать все, что захочешь.

– Ну… Я хочу…

– Смелее!

– Я хочу! – расправил плечи Японец.

– Молодец. Я тебе разрешаю, веришь?

– Что?!

– Все, что хочешь.

– Погоди! – запротестовал юноша. – Но КАК это сделать? Я полночи прикидывал, получается, что никак.

– Ладно… – Фролов почуял важность предстоящего разговора и решил снизойти. – Рассказывай, а то я даже не понял толком, что тебе восхотелось.

– Ну… – Японец замялся. – Задрало одиночество, честное слово.

– Понял. Можешь не продолжать. – Саша запустил пятерню в свои густые короткие волосы, почесался от души, со вкусом. – Думаешь использовать меня в качестве сводника? Не дождешься. Интимных советов я не даю, веришь?

– Мне не нужны советы! Мне нужны ответы на вполне конкретные вопросы.

– Задавай. Только пойдем во дворик, а то жара подступает немыслимая.

Они вышли во двор и устроились на срубленной Джеком лавочке. Было хорошо, приятно, красиво, но разросшийся поверху виноград не давал тени, низкое утреннее солнце настырно пролезало под ним, слепило глаза.

– Хреново Джек сделал скамейку, – вздохнул Японец. – Надо было в тени поставить, под орехом, ближе к сараю.

– Тогда бы после полудня было плохо, когда солнце на другую сторону перевалится. Тень от ореха за забором будет, – пожал плечами Саша.

Его скамейка устраивала.

– Значит, надо было две поставить! – не унимался юноша. – Одну тут, другую там.

– Чего ты завелся? – недоуменно спросил Фролов. – Нервишки от бессонной ночи пошаливают? Рассказывай, зачем звал.

– Хотел поговорить о желаниях и возможностях…

– Вечные вопросы! – весело оживился Саша. – Ну-ну…

– Не совпадают они! Хочется всегда большего, чем можешь сделать.

– Снова взялся со мной спорить? Человек, настоящий человек, может все, что захочет, сколько можно повторять?

– Не все! Я летать хочу! – попробовал съязвить Японец.

– Купи билет на самолет и лети, – не моргнув глазом, нашелся Фролов.

– А без самолета?

– Построй дельтаплан.

– Тьфу на тебя! Ну а без дельтаплана? Как птица?

– Прыгни с крыши.

– Иди ты! Неужели не поймешь, что я ставлю тебе невозможную задачу? Невозможную! Чтоб ты понял – не все в человеческих силах. Ты же попросту отмазываешься, не желая ответить на главный вопрос.

– Ничего я не отмазываюсь! Я действительно не вижу в этой задаче ничего невозможного.

– Ну как ничего! Если с крыши прыгнуть, то разобьешься! Понимаешь?

– А… – серьезно прищурился Саша. – Так ты хочешь летать или нет? Если хочешь летать больше всего на свете, то прыгнешь и с крыши. Если это настоящая мечта, самая главная. Жалко жизнь за мечту?

– Жалко.

– Значит, ты не хочешь летать.

– Хочу. Но у меня сразу два желания. Летать хочу и живым остаться хочу.

– Прыгай с парашютом.

– Страшно…

– Значит, ты не хочешь летать. Понимаешь? Можно сделать только то, что захочешь. Если желание сильное, то сам исполнишь его всегда, никакой волшебник не понадобится. А если не хочешь, то это не желание.

– Ты меня не понимаешь! – не на шутку обиделся Японец. – Ну ладно летать, черт с ним. Но ты можешь представить себе неразрешимую задачу, когда ее решение от тебя не зависит?

– Нет, – глядя честными глазами ответил Саша.

– Ладно, я тебе помогу! – разозлился Японец. – Я хочу летать, не разбиться и не бояться.

– Нажрись как свинья и прыгай с вытяжным карабином. Страшно не будет. И не разобьешься.

– Не пустят в самолет пьяного.

– Прыгай с высокого дома.

– Тьфу… – Японец устал.

Он с закипающей обидой подумал, что Фролов просто над ним издевается, быстро придумывая ответы, но в то же время эти ответы были на удивление правильными и действительно вели к исполнению заявленного желания. Получалось, что Фролов совершенно прав – если хочешь, то можешь сделать. Просто люди, пожелав, не всегда отдают себе отчет в том, чего это будет им стоить. Чем сложнее желание, тем больше цена.

– А если… задаром? – вслух высказал мысль юноша, но Саша его прекрасно понял.

И засмеялся так, как не смеялся уже лет пять – весело, задорным мальчишеским смехом.

– Задаром? – держась за живот, выдавил из себя Фролов. – Задаром?! Ох… Помру сейчас…

Японцу смешно не было. Ему стало стыдно.

– Может, тебе еще доплатить за исполнение твоего желания? – не унимался Саша. – Задаром… Золотую рыбку иди ловить!

У него даже слезы выступили, настолько его пробрало, а Джек недоуменно выглянул в дверной проем – никогда не видал бывшего снайпера в таких бурных чувствах.

– Задаром… – Фролов закрыл лицо ладонями и вдруг так шарахнул кулаком в сиденье несчастной лавочки, что дюймовая доска хрустнула длинной косой трещиной. – Задаром тебе?

Японец отшатнулся, как от огня, когда разбитый в кровь Сашин кулак свернулся в кукиш и уперся почти под самый нос. Большой палец налился красным и дрожал, будто короткий пистолетный ствол, из-под ногтя показалась капелька крови.