Балтийская трагедия: Агония - Игорь Львович Бунич

они выяснили только поднявшись на мостик и поговорив с капитаном Голофастовым. Никто из них не собирался следовать в Ленинград на этом ветхом судне. Вместе со своим наркомом Куммом все они должны были прибыть на эсминец «Сметливый», но, как всегда бывает при спешке и неразберихе, прибыв в Минную гавань, выяснили, что специальный катер, поданный для руководящего состава местного НКВД и военного трибунала, уже ушёл, а найти новый катер оказалось очень сложной проблемой. К счастью, «Пиккер» ещё стоял у стенки и, хотя их на него пустили, какой-то офицер, присланный адмиралом Трибуцем, взялся найти для них катер. Опоздала же группа Кингисеппа по весьма уважительной причине. Кумм поручил своему заместителю перед уходом «почистить» все тюрьмы и КПЗ Таллинна, на что ушло гораздо больше времени, чем предполагалось.

Выделенный командующим офицер искал катер бесконечно долго. Стемнело, моросил дождь, усиливался холодный ветер. Кингисепп и его оперативники ждали на причале, дрожа от холода и сырости. Хорошо ещё, что немцы прекратили артиллерийский обстрел причалов, перенеся огонь на выходы из гаваней, надеясь поразить там какое-нибудь выходящее судно.

Из города доносилась стрельба. Видимо, шел бой с какими-то нашими частями, пытавшимися прорваться к гаваням. Наконец, появился катер, на который погрузились промокшие и продрогшие оперативники. Но это было только начало их приключений.

Не успел катер, который и внутри бухты мотало на волне как щепку, выйти на волнорез, как его накрыло волной, затем второй, создавая полную иллюзию всемирного потопа. Конечно, найти «Сметливый» в темноте среди скопища кораблей и судов у Найссаара и Аэгны не удалось.

С какого-то корабля их даже угостили пулемётной очередью. А в довершение всех бед у катера стал барахлить мотор. Его упорно разворачивало бортом к волне, грозя перевернуть. Молчаливые чёрные громады раскачивающихся на якоре транспортов никак не реагировали на крики с катера принять пассажиров. Наконец обнаружили какой-то пароход, у которого за борт свисал шторм-трап. Наверное, забыли убрать.

Кингисепп и его оперативники вскарабкались на борт. Пароход и оказался «Ярвамаа».

Капитан Голофастов совсем не пришёл в восторг при виде новых пассажиров, появившихся из темной бездны за бортом и первым делом принялся отчитывать боцмана за неубранный шторм-трап.

Кингисепп оценил подобное проявление гостеприимства и потребовал, чтобы капитан вызвал к борту эскадренный миноносец «Сметливый», на который они намерены перейти. Капитан отказал в этом требовании, сославшись на то, что световые сигналы запрещены, а пользоваться рацией разрешено только на приём за исключением чрезвычайных ситуаций.

Но полностью игнорировать новых пассажиров капитан, разумеется, не мог. Поскольку все помещения парохода были уже забиты ранеными и беженцами, то пришлось уступить «чекистам» собственную каюту. Капитан понимал, что ему вряд ли удастся уйти с мостика до прихода в Ленинград, а отдохнуть можно и в крохотной походной каютке за штурманской рубкой.

04:00

Капитан 2-го ранга Сухоруков и военком крейсера капитан 3-го ранга Столяров стояли у верхней ступеньки трапа, глядя через сетку сыплющего дождя, как к левому борту «Кирова» подходит штабное судно «Пиккер».

С помощью фалрепных с «Пиккера» на трап крейсера сошел командующий флотом адмирал Трибуц, а за ним — член Военного совета КБФ контр-адмирал Смирнов и начальник походного штаба при командующем флотом капитан 1-го ранга Пилиповский, а также часть флагманских специалистов, офицеры связи и шифровальщики. Следующим по трапу на крейсер поднялся генерал-майор Николаев со штабом X-го корпуса, а последним, как и положено, на палубе крейсера появился начальник Особого (3-го) отдела КБФ дивизионный комиссар Лебедев. Честно говоря, Лебедеву совсем не хотелось идти именно на «Кирове», но ряд полученных им инструкций требовал именно этого.

Затем с «Пиккера» на крейсер передали укрытое в чехле знамя Балтийского флота, врученное от имени ЦК ВКП(б) ещё в 1928 году.

Сопровождаемые Сухоруковым Трибуц и Смирнов поднялись на мостик «Кирова». Небо на востоке начало сереть. Противный предосенний дождь сыпал, не переставая. Порывы штормового ветра раздували пожарища на берегу. Клубы дыма застилали город. Со стороны гаваней доносились мощные взрывы.

Море продолжало штормить, делая выход невозможным, поскольку тральщики в такую погоду действовать не могли.

Задержка из-за погоды выводила командующего флотом из себя. Он тешил себя надеждой на то, что район мыса Юминда флот форсирует в светлое время суток. Тогда можно было бы просто визуально увидеть мины как плавающие, так и поставленные на небольшую глубину. Шторм перечёркивал все эти расчёты. Основное минное заграждение предстояло преодолеть ночью...

На мостик поднялся контр-адмирал Дрозд, побритый и посвежевший. Адмиралы сухо приветствовали друг друга приложением рук к козырькам фуражек. На лице Трибуца было выражение человека, с трудом сдерживающего себя, чтобы не наговорить резкостей. Если Дрозд вернулся к исполнению своих обязанностей, он обязан был встретить командующего на мостике, если нет — то непонятно зачем он на мостике вообще появился, когда там уже находился командующий. Адмиралы всегда очень болезненно относятся к любым нарушениям вековых ритуалов, чем бы они не были вызваны.

Нервничал и Сухоруков. Наличие сразу трёх адмиралов на мостике крейсера неизбежно должно было создать здесь напряжённую и нервную обстановку.

К счастью, все адмиралы спустились в салон Дрозда, приказав немедленно доложить, если появятся какие-либо признаки улучшения погоды.

Спускаясь вниз, адмирал Трибуц приказал отправить «Пиккер» обратно в гавань, чтобы забрать начальника тыла фронта генерал-майора Москаленко и его группу по руководству подрывными работами.

04:15

Небо на востоке стало светлеть, когда майор Крылов и сопровождающий его матрос-мотоциклист добрались, наконец, до Минной гавани. Мотоцикл по дороге пришлось бросить. По улице призрачными тенями перебегали немецкие автоматчики. В городе шёл бой с какими-то нашими частями, пробивающимися в порт.

Крылов и его матрос несколько раз попадали под обстрел. Около полутора часов пришлось пролежать под прикрытием каких-то развалин, спасаясь от рвущихся вокруг мин. Судя по всему, наших.

Последние слова адмирала Трибуца, сказанные по телефону майору Крылову, были: «Хорошо, быстро возвращайтесь». Когда же они наконец добрались до Минной гавани, то не застали там ни Трибуца, ни «Виронии», на которой майор Крылов предполагал добраться до Ленинграда. Гавань вообще была пуста. Только далеко на рейде в тумане маячили силуэты каких-то судов.

Неунывающий матрос предложил майору тут же на причале сформировать партизанский отряд, благо было из кого. Тысячи солдат и матросов стояли на причалах, ожидая, что за ними пришлют какое-нибудь судно, когда станет светлее.

Майор Крылов пошел к тому месту, где обычно стоял «Пиккер». Эта часть гавани была огорожена от остальной железными воротами, охраняемыми матросами и солдатами НКВД с пулемётами. Ворота были закрыты. Охрана не желала