Обходной путь героя - Сергей Иванов

– Как бы то ни было, – продолжил приор, – я готов присягнуть богу нашего короля. Потому что если Луи простит нас, то и Ордену будет благо.

– И тебе, да? Уж Дори не пойдет на мировую – значит, его тоже придется задвинуть. А кто остается?

– Пожалуй, следующий за ним – я, – снова улыбнулся д'Адуи. – И разве не лучше для всех, чтобы Орден возглавил не полусумасшедший и не фанатик, но человек вменяемый, вдобавок светский… э-э… я имею в виду образ мыслей.

– Слава богу, это решать не мне, – сказал богатырь. – Но Луи, думаю, с тобой согласится – если поверит, что ты не станешь бузить.

– Да ведь мне и смысла нет, монсеньор. На верховную власть я не посягаю, в вопросах веры достаточно терпим. Мое назначение – быть вторым. И лучше стать вторым в королевстве, нежели в Ордене.

– Дори тоже согласен быть вторым – после своего бога.

– Ну, боги не в счет. Давайте уж не отрываться от грешной земли.

– Тут ты прав, – согласился Светлан. – Итак, следующая наша цель – Дори. Таких птичек лучше сбивать на взлете. Пока он еще не вошел в полную силу.

– Тогда давай исходить из худшего, – предложила Мишка.

Поглядев на нее, богатырь хмыкнул:

– Я и то дивлюсь: чего это ты так долго молчала?

– Иной раз и послушать невредно.

– Даже полезно, а? Ну и о каком худшем ты толкуешь?

– Допустим, что в Дори и впрямь воплотился… э-э… господствующий в Нордии психотип.

– Или, если коротко, Господь.

– Пусть, – кивнула девочка. – Или Вседержитель – что ближе к его сути. Но как ни назови, поддержка в массах у него нехилая. И если хотя бы крохи ее перепадают аббату…

– То есть, по-твоему, Господь снабжает своего слугу не только силой, но и сведениями?

– Скорее всего, – подтвердила она. – А заодно благоприятствует ему, в чем только может.

– Что это значит? – насторожился д'Адуи.

– Не бойся, ваш бог вовсе не всемогущ и не всевидящ, – успокоил Светлан. – Он знает и видит не больше, чем его группа поддержки.

– Группа-то – в сотни тысяч, – заметила Мишка. – Это минимум.

– Что это означает, монсеньор? – снова спросил приор.

Поглядев на него, богатырь пояснил:

– Ну, если в тебе, например, сильней Господь, чем… э-э… Создатель, то все, о чем ты узнаёшь, тотчас поступает к первому. А уже от него… Или ты ни в кого не веришь?

– Бог мой, вы меня совсем запутали!..

– Так я ж и спрашиваю: который бог – твой? Потому что, как понимаешь, держать лазутчика в своем стане…

– По-вашему, на это так легко ответить?

– Но за тебя это не сделает никто.

Подумав, монах произнес:

– Ну да, я не столь ярый христианин, как тот же аббат Дори, и за свои поступки мне бывает… э-э…

– Стыдно? – подсказал Светлан. – Страшно? Или поровну того и другого?

– Вас интересует пропорция? – догадался д'Адуи. – Разве это важно?

– Стыд – от Создателя, – пояснил богатырь. – Страх – от Господа.

– Ладно, предположим, что я слуга двух господ. Осталось выяснить, кому я служу верней.

– Ха, это и так ясно: себе, – фыркнула ведьма. – Вот кто тут второй призер?

– Хоть раз ты поступал себе в ущерб? – спросил Светлан. – То есть отлично сознавая, что от этого никакого навара, и все ж делая – будто тебя что-то ведет… или не пускает.

Монах задумался.

– Однажды я предупредил купца, что его дочь ночью заберут, – наконец сказал он.

– И сколько с него содрал? – поинтересовалась Мишка.

Д'Адуи покачал головой:

– Он даже не узнал, от кого сведения. Но девушка была столь красива… И ведь я знал, что больше ее не увижу. Довольно глупо, да?

– Давно это произошло? – справился богатырь.

– Около года назад.

– Что ж, хоть какой-то просвет. Верные ленинцы так не поступают – враг есть враг. А раз твоя выходка не всплыла, значит, Господь над тобой не властен.

– Потом мне было очень страшно, – признался д'Адуи. – И в то же время я чувствовал облегчение. Стыда не было, нет… Пожалуй, я даже гордился собой.

– Восхищение красотой – тоже от Творца, – заявила девочка. – Псы Господние глухи к ней. А если и замечают, тут же пытаются втоптать в грязь. Или даже обратить в прах, объявляя дьявольским порождением.

Наконец накупавшись, к ним подошла Лора, блистая божественной наготой, а великолепием пропорций наводя трепет, – живая иллюстрация к короткому спичу ведьмы. Правда, эту песню не задушишь так просто. Любую свору, натравленную Вседержителем, силачка разорвет в клочья – для врагов она опасней тигрицы.

– Что же не примкнул? – спросила она у Светлана, присаживаясь на его колено. – Я ждала.

Капли дождя разбивались о ее плечи и бедра, но силачке не было зябко. Да ее бы и снег не пробрал.

– Думаешь, мне не хотелось? – откликнулся тот. – Но эти игры уже стали опасными. И затевать их на глазах… э-э… святых отшельниц…

– …а также детей, – фыркнула Мишка, будто на своем веку видала и не такое (что, кстати, вполне возможно). – Старый стал, ленивый – да?

– А тебе обязательно нужно встрять, – проворчал богатырь. – Тут и без тебя все смешалось, как в доме… кого?

– Облонских.

– Ишь, и это знает! – хмыкнул он. – Ладно, вернемся к баранам… вернее, к меченосцам. С приором вроде разобрались, а вот что делать с этими? – Светлан кивнул на уцелевших монахов, еще колдующих над братской могилой. – Может, оставим их тут?

– Они отличные воины, – вступился д'Адуи. – Храбрые, искусные, преданные.

– Кому? – сейчас же спросил Светлан.

– Прежде всего – мне. Я набирал эту команду сам, по всей Нордии выискивая лучших ратников, принимая даже иноземцев. Почти все не из знатных фамилий, а иные лишь именуются дворянами.

– А ты им как отец, да?

– Но ведь они и впрямь замечательные бойцы. Любой мой гвардеец стоит дюжины обычных солдат!

Конечно, преувеличение, но не такое уж и большое… особенно если говорить о выживших.

– Действительно, бились они славно, – признал богатырь. – Без их подмоги я мог бы не сдюжить.

– Опять тебя обуяла скромность? – не поверила Мишка. – А то я не видела, как ты перемалывал тех клоунов в фарш!..

– Эта картина и мне врезалась, – поддержал д'Адуи, качая головой. – Прямо какое-то волшебство! Стоило хоть кому приблизиться к вам, как он тут же рассыпался на части.

Силачка слушала его, слегка улыбаясь, явно получая удовольствие от рассказа. Впрочем, приор ее улыбки не видел, ибо смотреть на девушку избегал, будто та слепила не хуже солнца.