Долго и счастливо? - Delicious

бриллиантовую запонку… Уже назначена дата. Тринадцатое мая. Будет большое торжество.

— Через… две недели? — пробормотала я, не зная, что еще тут можно сказать.

— Да. Так получается, — он вдруг резко вскинул на меня глаза. — Миссис… кхм… Вы должны этому помешать! На вас вся надежда! Меня мистер Вонка и слушать не желает.

— Помешать? — я искренне удивилась, вспомнив, с каким обожанием Бакеты всегда смотрели на Скварчалупи. — Но зачем?

— Неужели вы тоже не заметили? Франческа, с ней что-то не так, что-то в ней неправильно… Она улыбается, а глаза ее не смеются. И все, что она говорит, так складно и занимательно, что кажется, она это просто придумала. Я думаю… я знаю, она лгунья. Она врет даже в мелочах, когда рассказывает все эти милые истории из ее детства. Этого никто не видит, ни родители, ни бабушки с дедушками, ни мистер Вонка — никто. Но я точно знаю, что это так, я чувствую. Простите, что я спрашиваю, но почему вы здесь, миссис Вонка? Почему вы уехали? Из-за Франчески? Она сказала, что это потому, что вы тяжело переживаете отъезд Шарлотты и вам нужно немного отдохнуть и собраться с мыслями. Но Шарлотта здесь, с вами, я видел ее… Тогда почему вы не возвращаетесь?

Я молча села рядом на софу и обняла его за плечи.

— Мистер Вонка… Он… он стал очень странный. Нервничает больше, чем обычно, и все забывает. Когда я спрашиваю, когда вы вернетесь, он все время повторяет “очень скоро, мой мальчик, очень скоро”. Но я ему не верю. Мама говорит, что когда взрослые говорят “очень скоро”, иногда это означает, что должно пройти какое-то время. Но… вы ведь не вернетесь… да?

Я не успела ничего ответить, как Шарлотта пулей выскочила из своей комнаты и остановилась посреди зала.

— Я тоже считаю, что так оставлять это дело нельзя! И ты совершенно прав насчет Франчески, Чарли. Она та еще… лужа дерьма.

— Шарлотта!

— Да, это грубо и бла-бла-бла, но только не говорите, что вы не согласны!

— Шарлотта, немедленно вернись в свою комнату. Живо! Ты наказана. И если не хочешь, чтобы я вымыла тебе рот с мылом, думай, что говоришь!

— Да что с вами не так?! Я же просто помочь хочу! Ну и пожалуйста! — в слезах она затопала ногами, а потом с такой яростью хлопнула за собой дверью, что сверху упал наличник.

— Нет, я не вернусь, Чарли, — повернулась я к окаменевшему мальчику, мой голос все еще звенел нежеланным холодом. — Мы с мистером Вонкой разошлись. Это сложно объяснить, это дела взрослых. Но я хочу, чтобы ты знал, что на нашу с тобой дружбу это не может никак повлиять. Ты всегда желанный гость в моем доме — приходи, когда захочешь, я буду очень рада.

— Из-за Франчески?

— Чарли…

— Мистер Вонка теперь женится на ней?

— Я… я не знаю, Чарли. Мне… все равно.

Он долго и пристально смотрел мне прямо в глаза, а потом решительно протянул обратно кружку с недопитым какао:

— Вы тоже лгунья.

========== Часть 35 ==========

Период сезонных дождей затянулся. Дорожки в парке совсем размокли, так что при ходьбе ноги месят мягкую и рыхлую, как тесто, грязь. С молодой листвы за шиворот стекают ледяные капли, от сырости из носа течет, да и сам воздух кажется мокрым. Пару дней назад я приобрела резиновые сапоги и сейчас иду, разбивая прозрачные зеркала луж, и восхищаюсь своей дальновидностью.

Шарлотта не пожелала составить мне компанию и была отправлена к Эду и Мэтти «нянчить малыша» — как с важностью говорила она. Если честно, втайне я этому рада. Сейчас мне больше чем когда-либо хочется побыть одной и слякотный неуютный парк — мое лучшее прибежище.

На календаре тринадцатое мая. Сегодня Франческа окончательно утвердит свою власть над фабрикой и ее владельцем, и у меня не было бы сердца, если бы меня это не волновало. Ночью я не сомкнула глаз, и сейчас чувствую себя разбитой. В горле стоит ком. Я не могу сидеть на месте, я хочу идти быстрым, совсем не прогулочным шагом, идти километры, пока не заноют ноги. Движение приносит мне слабое утешение. Движение отвлекает внимание.

Незаметно для себя я приближаюсь к пруду. Сегодня на воде нет уток, для которых я прихватила из дома остатки черствого хлеба, зато прямо у самого берега, нахохлившись, угнездился белый лебедь.

— Откуда ты взялся, малыш?

Не помню, чтобы я видела лебедей здесь раньше. Его кристально белый изогнутый силуэт с оранжевым клювом совсем неподвижен и кажется искусственным, точно кто-то шутки ради спустил на воду чучело. Я стараюсь подманить его хлебом, но лениво скользнув взглядом по моей протянутой руке, лебедь демонстративно отворачивается.

— Какой ты все-таки надменный, приятель.

Мимо пробегает сухопарый высокий мужчина в спортивной одежде с немецким догом на поводке, таким же поджарым и резвым, как и его хозяин. Их движения отличает удивительная слаженность. Гулкий звук шагов остается висеть в воздухе, даже когда они скрываются из виду. Величавая птица не обращает на них внимания.

Хотя собаки — общепризнанный символ верности, для меня это всегда были лебеди. Лебедь выбирает себе пару один раз и на всю жизнь. Только в случае гибели партнера, лебедь ищет ему замену, но и то не всегда: часто удивительная птица хранит верность возлюбленной половинке и после смерти. Людям стоило бы брать с них пример.

Что не так с человеческой природой? Почему, сделав выбор, нам так сложно хранить ему верность? Почему человек проводит свою жизнь в погоне за чем-то лучшим? Почему, имея синицу, все равно бежит за журавлем? Что за мечты об «идеальной любви» толкают его вперед?

Я яростно вытираю увлажнившиеся глаза рукой. Что я никогда не могла понять, так это почему люди считают, что проблема любви — это проблема объекта, а не субъекта. Наивно полагают, что всего-то и нужно встретить «своего человека», а дальше все само-собой пойдет как по маслу, а если не пойдет, значит вы просто не подходите друг другу, значит нужно перебирать варианты в поисках оптимума и дальше. И эта парадигма закрепляется на подсознательном уровне, ее питает наша культурная жизнь, кино и книги, рассказывающие нам одни и те же сказки, заставляющие нас верить в ложь и делающие нас несчастными. Нет, любовь — это не неврастения или паранойя, не эйфория, не одержимость, не чувство, возникающее стихийно и длящееся вечно без видимых на то причин (если только мы не говорим о материнской любви). Любовь — это принятие человека таким какой