Плененные страстью - Лорен Смит

Они выехали из конюшни, виконт скакал верхом в нескольких шагах впереди. Лошади взяли привычный темп.

Примерно час они катались, когда Годрик решил, что высока вероятность попасть под ливень. Эмили внимательно посмотрела на небо, где собирались дождевые тучи. Прошлой ночью не выпало ни одной капли, но воздух был плотным и в нем чувствовались угрожающие, однако такие приятные и чистые грозовые нотки. Эмили была не против закончить поездку. Ей нужно в скором времени вернуться в поместье, чтобы проверить, насколько она готова к побегу.

Чарльз присоединился к Годрику, Седрику и Эмили за легким обедом часом спустя, но девушка почти не могла есть. Ее желудок лихорадило, поэтому она была немногословна.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – Герцог прикоснулся к ее лбу тыльной стороной своей ладони.

Эмили закрыла глаза, наслаждаясь теплом его руки. Это будет последний раз, когда он прикасается к ней. Боль разрывала ее сердце на две части. Она запомнит его таким: ласковым и беспокоящимся. Нежный бунтарь, прячущий от нее свою душу в боязни быть раненым. Но больше всех здесь пострадает она. Ведь он не любил ее, Годрику будет легче принять ее отъезд.

– Кажется, ты немного простужена. – В его голосе читалось беспокойство.

– Да, мне нехорошо. – Вот она, возможность, попросив прощения, уйти.

Годрик начал подниматься.

– Послать за доктором?

– Нет! Нет, не утруждай себя, пожалуйста. Я немного посплю. Это должно помочь. – Эмили, встав, положила руку на плечо герцога и мягко усадила его на место.

– Тогда я подойду через несколько часов и проверю, все ли с тобой в порядке, дорогая. – Он поцеловал ее ладонь, лежавшую на его плече. Сердце девушки обливалось кровью от осознания, что это его последний поцелуй. Он не мог быть последним… Не таким незначительным и скромным, как поцелуй руки…

Эмили, наклонившись, поцеловала его в губы. Она была не в состоянии дышать… не в состоянии думать. Существовал лишь этот последний, вечный и тем не менее короткий поцелуй. Это было ее заключительное воспоминание, то, которое она пронесет на протяжении всей своей одинокой жизни.

«Я отпускаю тебя, потому что люблю, и это единственная возможность спасти тебя». Мысленно девушка умоляла его понять ее. Сердце Эмили едва не раскололось надвое, когда он улыбнулся и провел рукой по ее щеке перед тем, как она ушла.

Что он подумает, когда войдет к ней в комнату, а ее там не окажется? Будет ли спрашивать себя, почему она покинула его? Не станет ли ее уход бóльшим ударом, чем плохое обращение его отца?

Когда-нибудь он поймет. Она найдет способ сказать ему правду, когда это будет безопасно. Но все равно Эмили сомневалась, что даже тогда Годрик простит ее. А до того дня она будет медленно умирать изнутри от истекающего кровью сердца.

Сама не зная, откуда у нее взялись силы, девушка подняла голову и с достоинством покинула столовую.

Оказавшись у себя в комнате, прислонилась спиной к двери. Ее грудь тяжело вздымалась и опускалась, пока она глотала безмолвные рыдания. Весь ее мир сузился до этого единственного мига утраты. Эмили попыталась проглотить ком в горле.

Она сползла по деревянной поверхности двери и прижала колени к подбородку, слезы струились по ее лицу. Она так глупо поступила, влюбившись, но больше не повторит этой ошибки. Ее сердце станет тверже, и она проживет одна, без Годрика и без любви. Она должна.

Через несколько лет будет где-то гулять, вспоминая этот последний день, этот последний час утраты своей первой и единственной любви. Такое воспоминание будет настигать ее, как вор в ночи, и оставлять чувствительную, болезненную рану в груди, такую же свежую, как сегодня. Слезы солеными потоками стекали по ее щекам, высекая на них следы, будто могучие реки на камне.

Это было правильное решение. Если она уедет, у Бланкеншипа не возникнет причин вредить остальным. Это важнее ее слез. Такая мысль укрепила девушку. Она вспомнила фразу отца, которую он любил повторять: «Страх силен настолько, насколько ты слаб».

Ее выбор был очевиден, всегда очевиден. В глубине души она ведь знала, что когда-то должна уйти. Чем скорее сможет принять это, тем быстрее получит возможность двигаться дальше.

Когда слёз уже больше не осталось, она овладела собой и вызвала Либбу в свою комнату.

Ожидая служанку, Эмили написала Годрику записку. Она не могла позволить себе открыть ему правду, но должна была что-то сказать.

Когда пришла Либба, то поразилась заплаканному лицу Эмили. Но прежде чем служанка успела вымолвить хоть слово, та решила ей довериться.

– Человек, которого ты видела с судьей, намерен вернуться с вооруженными людьми. Их будет слишком много. Они не пощадят никого на своем пути. Я вынуждена уехать. От этого зависит жизнь его светлости. Ты должна доверять мне. Можно мне одолжить у тебя рабочее платье? Я собираюсь с Джонатаном в Блэкбрай.

К удивлению Эмили, со стороны служанки не последовало никаких протестов, она лишь понимающе кивнула.

– Когда тот человек увидел меня в вашей комнате, он на секунду принял меня за вас. Я знаю, как он смотрит на вас, мисс. – Либба опустила руки на свои юбки. – Я поищу платье.

– После моего ухода, сложи несколько подушек на кровати. Положи их так, будто я там сплю. Как только они обнаружат мое исчезновение, скажи, что ты видела меня на лугу, это поможет выиграть время. В любом случае не говори, что я уехала с Джонатаном. Пообещай, Либба. От твоего молчания зависит жизнь Годрика.

– Я обещаю. Но… Мисс… вы все равно хотите остаться здесь, правда?

Хотя Эмили казалось, что ее слезы иссякли, из груди девушки вырвалось рыдание.

– Некоторым людям не суждено получить то, чего они хотят, Либба.

Люсьен с Эштоном присели под открытым окном дома на Блумсбери-стрит как раз на выезде из Мейфэра. Парни обменялись беспокойными взглядами, подслушивая за окном разговор в кабинете.

Они приехали в Лондон час назад и направились прямо к дому Эванджелины, желая поговорить с ней. Она уехала на целый день, но соседская посудомойка сказала Люсьену, в каком направлении та отправилась, после того как он приложился к ее губам вовсе не целомудренным поцелуем и несколько раз провел рукой по ее телу. Бедняжка готова была рассказать ему все, если только он пообещает остаться и развлечь ее. Лишь вежливое покашливание Эштона напомнило Люсьену об их миссии.

По предположению барона, фальшивая записка Эванджелины доказывала, что женщина была не беспомощной пешкой, а скорее активным игроком в этой хитрой игре, и долг бунтарей – найти кукловода, чтобы защитить Эмили.

Люсьен полагал, что девушка являлась причиной появления Эванджелины, но, как всегда, только Эштон увидел за всем этим гораздо более серьезную игру. Он не верил в совпадения, и появление Эванджелины не имело никакого отношения к чему-то подобному.