Ярче, чем солнце - Лора Бекитт

Впрочем, возможно, не все в ее жизни было таким уж плохим. Поезд с грохотом мчался по мосту, и внезапно выглянувшее нежное утреннее солнце озаряло пейзаж. Деревья приветливо махали голыми ветками, на которых кое-где еще сохранились блеклые, тонкие, как папиросная бумага, листья.

Вокзал Торонто показался Миранде чужим. Она не была здесь три года и после «рождения» Мойры не писала своим родственникам. Решив поехать в отель, она хотела взять такси, как вдруг увидела на скамейке мужчину, который улыбнулся ей в ресторане. Сейчас его лицо казалось еще бледнее, глаза были закрыты. Наверное, ему стало плохо, но люди спешили мимо, не обращая на него никакого внимания.

Миранда попыталась определить, кто он такой, но не смогла. Мужчина был одет в длинное шерстяное пальто и дорогие кожаные ботинки. Его волосы посеребрила седина, но на лице виднелось лишь несколько благородных морщинок. А еще Миранда обратила внимание на его ухоженные руки. Чуть поколебавшись, она подошла к скамейке и тронула незнакомца за плечо.

— Простите, вам нехорошо? Позвать врача?

— Лекарство, — прошептал он, — там, в кармане.

Достав пузырек, Миранда дала мужчине таблетку. Позже она досадовала на то, что не догадалась прочитать название лекарства. Но тогда она думала только о том, как помочь человеку.

Через несколько минут ему стало лучше, и он открыл глаза. Миранда отметила, что они светло-серые и очень прозрачные: казалось, она спокойно могла заглянуть в их глубину.

— Благодарю вас! Вы мне очень помогли.

— Я просто случайно оказалась рядом. Посадить вас в такси?

— Я немного посижу и дойду сам. Прошу вас, не задерживайтесь из-за меня.

Миранда пожала плечами.

— Я никуда не спешу.

Она посидела рядом с ним, пока он окончательно не пришел в себя.

— Простите, — он улыбнулся все той же легкой улыбкой, — такое со мной не часто случается. Позвольте отвезти вас домой, мисс…

— Миранда Фишер, — сказала она. Отчего-то ей не хотелось, чтобы незнакомец знал, что она замужем. — У меня нет жилья в Торонто. Я предполагала остановиться в отеле. Лучше вы отправляйтесь домой.

— Хорошо. Я так и сделаю. А вы… не согласились бы вы как-нибудь поужинать со мной? Мне было бы приятно произнести слова благодарности в другой обстановке.

Миранда не удержалась от мимолетной усмешки. Как бы ему ни было плохо, он успел оценить ее внешность. Даже то, что она плохо одета, что ее руки испорчены работой, не сыграло никакой роли. Хвала Небесам, она не утратила способности воспламенять мужские сердца!

— Может быть, — ответила она, искусно разыгрывая равнодушие, — но только я не могу дать вам свой адрес и номер, поскольку еще не знаю, где буду жить.

— Тогда, если это возможно, осчастливьте меня своим звонком, — сказал он, вынимая из кармана карточку и протягивая ей.

Миранда повертела в руках визитку, на которой было напечатано: «Малколм Олдридж, галерея «Северный ветер». Там же был адрес и телефон.

— Хорошо, мистер Олдридж, я обязательно поинтересуюсь, как вы себя чувствуете, — проговорила она тоном, не допускавшим мысли о легкомысленной интрижке.

Когда они простились, Миранда вдруг поняла, что в минуты общения с Малколмом Олдриджем она ни разу не вспомнила ни о дочери, ни о муже.

В это же самое время, не дождавшаяся привычного визита Миранды, Хлоя (у которой были запасные ключи) приоткрыла дверь ее квартиры. Молодую женщину поразила трогательная картина: Мойра спала на постели Кермита, крепко прижавшись к отцу. Миранды не было. Похоже, она не ночевала дома.

Проснувшись, Кермит коротко рассказал Хлое о том, что случилось.

— Я боюсь, что теперь меня отправят в богадельню, а Мойру — в приют, — сказал он под конец.

Кермит не только впервые произнес фразу «я боюсь» — в его глазах в самом деле отражался неприкрытый страх. Хлоя тоже не знала, что делать, однако сказала:

— Не беспокойся. Мы с Гордоном этого не допустим. А иначе зачем нужны друзья?

— У вас своя семья, свои дела. Зачем вам заботиться обо мне?

— Возможно, Миранда вернется? — неуверенно произнесла Хлоя, и Кермит твердо ответил:

— Я не хочу, чтобы она возвращалась.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказала Хлоя. — Главное, что твоя дочь осталась с тобой.

Нелл давно не была так счастлива, как этой зимой. По утрам она просыпалась с чувством необыкновенной свободы, ощущением полноты грядущего дня, желанием что-то делать, петь и танцевать, жить полной жизнью.

Дилан много работал, но по выходным дням нередко принимался рисовать — теперь уже не Галифакс, а различные утолки природы, из-за чего они часто выезжали за город. Нелл любила дышать морозным воздухом, глядя на темно-зеленые пирамиды елей, унизанные гирляндами снега, неподвижную пелену облаков, слушая посвист одинокой птицы и шум далекого ветра.

В их с Диланом отношениях царила полная гармония. Они никогда не ссорились. Когда муж возвращался с фабрики, Нелл всегда спешила к нему с улыбкой, и они заключали друг друга в объятия. Аннели хорошо училась, вдобавок она стала заниматься музыкой, а непоседа Ред приносил родителям только радость. Летом следующего года ему должно было исполниться четыре, и Нелл подумывала о втором ребенке. Дилан это заслужил. Они оба заслуживали безграничного счастья.

Иногда Нелл хотелось выйти в сад, упасть прямо в снег и, заложив руки за голову, смотреть в Небо, которое даровало им так много хорошего. Она почти не вспоминала о прошлом. Нелл знала, что изменилась, но не думала, что в худшую сторону. Она больше не робела в том обществе, какое порой посещала с мужем. Дилан женился на ней, они прожили в браке четыре года, и этим было все сказано — по крайней мере, на данный момент.

Нелл понимала, что ведет себя иначе, чем любая другая хозяйка богатого дома, но не собиралась волноваться по этому поводу. Зачастую она советовалась со слугами, как и что лучше сделать, да и сама не сидела сложа руки: сажала цветы, занималась рукоделием, перестановкой в доме. Сьюзен еще не ушла, но она работала у Макдаффов всего полдня, а остальное время посвящала медицинским курсам и практике в больнице. Она больше не выглядела жеманной, она стала сосредоточенной и серьезной, и это шло ей куда больше, чем наигранный образ Мэри Пикфорд.

Помня об очередной годовщине галифакской трагедии, они всей семьей отправились на набережную. С ясного неба светило солнце. Улицы были окутаны дымкой тающего снега. Ред бегал взад-вперед, ломая серебристое кружево наста.

Послушав речь мэра и почтив память погибших, Дилан и Нелл решили немного прогуляться вдоль гавани. На белесой глади воды теснилось множество кораблей, лишь немногие из которых имели военное оснащение. Нелл не уставала благодарить Бога за мирную жизнь, в которой, казалось, не было места несчастьям.