Слепой. Лунное затмение - Андрей Воронин

— А можно как жертва? — неожиданно жалостливым тоном поинтересовался Кудраков, заглядывая в глаза Потапчуку.

— Геннадий Владимирович, — встрял в разговор до сих пор как бы виновато молчавший Слепой, — а генерал, по-моему, дело говорит. Вы сами посудите!

Глебу очень хорошо удавалось прикидываться простоватым периферийным парнем, и эта его простота приподнимала Кудракова в его собственных глазах, заставляла чуть распрямить спину, чтобы уверенно выглядеть на фоне этого профана настоящим интеллигентом.

— Тебя вообще не спрашивают. Сиди уж, деревня! — огрызнулся Кудраков. — Ты уже сделал все, что мог. Спасибо тебе большое.

— Ну а что, шеф, если бы я мог такое придумать, я бы специально так сделал. Очень удачно получается, по-моему. Как раз то, о чем мы мечтали. Он в тюряге, вы на свободе и довольны жизнью.

— Молчи уж, я тебе сказал!

Но аргументы явно подействовали. Уже через полчаса Кудраков набирал номер Таранкова. Телефон дал его новый адъютант, а номер взамен утраченного вместе с выброшенной в его аппарате симкой предоставил генерал ФСБ Потапчук.

Таранков удивился и с ходу отказался от всяких дел. Он сказал, что хочет полностью посвятить себя в ближайшее время дочери и поэтому не будет заводить каких-то сторонних дел. Когда Геннадий Владимирович сказал, что разговор имеет отношение к недавним неприятным событиям, но детали можно озвучить только при личной встрече, Петр Васильевич согласился. Поговорить решили где-либо в городе, в кафе, часа через два, когда Геннадий Владимирович доберется до города.

Пока Кудраков сговаривался, Слепой аккуратно подловил момент и обратился к Потапчуку:

— Товарищ генерал, нельзя мне никак с вами в кафе быть. Я же с Таранковым общался как дежурный врач больницы, около кровати его дочери.

— И то правда, солдат. Хорошо, — задумался Потапчук, — я тебя на это время выведу из игры. Давай сделаем так: мы едем сразу же, а ты, как мелкая сошка, которой необязательно лезть во все секреты следствия, останешься тут — наведешь порядок, как минимум, раз уж ты адъютант его превосходительства.

Генерал подмигнул Глебу и легонько толкнул его плечом в плечо.

— Будет сделано, командир! — хмыкнул в ответ агент ФСБ. — Буду ждать вашего звонка в городе.

По предложению Потапчука встречу назначили в том самом кафе около зоопарка, где генерал встречался со Слепым несколько дней назад, как раз до того, как начали закручиваться события прошедших дней.

— Нравится мне там кухня, — многозначительно заявил он, обосновывая свой выбор. — К тому же с этим местом связано начало одного запутанного дела; надеюсь, там же оно и завершится.

От Кудракова возражений не поступило, потому что он вообще не понял, о чем толкует Федор Филиппович, а Глеб Сиверов тем более не был против. Он-то как раз понял, о чем говорит его настоящий шеф, и был полностью с ним солидарен. Но он вообще не был приглашен, хотя не отказался бы полакомиться действительно качественной и вкусной едой местного приготовления.

Компания с дачи приехала немного раньше, чем городской чиновник. Кудраков так сильно разволновался, что никак не мог справиться и унять дрожь в конечностях. У него тряслись и руки, и коленки. Мужчина сразу плюхнулся на стул и только после этого смог немного выдохнуть свое напряжение. Тряслись у него даже губы, побелевшие и сжатые, как у рыбы. Генерал недолго думая попросил администратора, который провел их к столику, распорядиться, чтобы официант побыстрее принес сто грамм коньяка. Это действительно спасло Кудракова.

Разговор с Таранковым с ходу повел Федор Филиппович Потапчук. Он сам себя представил, вкратце рассказал историю так называемого Сергея Слепцова, благодаря которому доблестные органы безопасности вышли на господина Кудракова. Не вдаваясь в другие подробности дела, генерал сразу огорошил Таранкова сообщением о том, что от него требуется помощь в поимке того человека, который похитил Елизавету Петровну.

Таранков был огорошен. Он был в изумлении. Он достал большой платок и нервными движениями вытер вспотевший лоб.

— Но, позвольте, какой из меня помощник в поимке преступника? Я мирный человек, не подготовленный к таким испытаниям ни физически, ни даже морально. Надеюсь, можно как-то обойтись без меня?

— Увы, нет. Вы — наш единственный шанс сделать это быстро. В противном случае мы рискуем вообще его упустить. Господин Петров…

— Никогда не слышал эту фамилию, — перебил генерала Петр Васильевич.

— Зато я слышал, — обреченно вставил Геннадий Владимирович.

— …намерен покинуть территорию нашей страны. Благодаря показаниям вашей дочери, которая его опознала, как причастного к похищению, у нас уже имеется причина для ареста, но мы его не можем найти. Если он в ближайшее время покинет страну, на поиск уйдет куча времени и он не понесет достойного наказания. Представьте себе, что он будет греться в теплых экзотических странах сразу после того, как учинил такой беспредел с вашей дочерью. Это ли справедливо?

— Нет, — согласился с доводами генерала Таранков. — Но что я могу? Я не знаю, кто этот человек, где он…

— Я не прошу у вас сведения. Я прошу у вас действенной помощи.

— Я готов выслушать.

Когда Петр Васильевич Таранков узнал, что упомянутый Петров — это мозг и организатор всех тех махинаций с земельными участками, ради которых для своего друга Гены Кудракова он, представитель мэрии столицы России, шел на некоторые хитрости в соблюдении земельных норм, он потерял аппетит, закрыл глаза ладонью и довольно долго сидел погруженный в себя. Через минуту он серьезно и внимательно посмотрел на друга и с упреком в голосе спросил:

— И кто, скажи мне, Гена, будет растить мою дочь, когда ты меня рядом с собой в камеру посадишь? Ты о чем думал, идиот?

Кудраков совсем сник. Он отодвинул тарелку, сложил руки на коленях под столом и так сильно вжал голову в плечи, что казалось, хочет спрятаться под стол целиком.

— Успокойтесь, граждане, — попробовал разрядить напряжение Потапчук. — Плохо, конечно, что вашими руками управляли преступники во благо себе, но у вас есть шанс все исправить, и мы будем считать, что вы заманили преступников и вывели их на чистую воду.

— Говорите уж, что делать? — полный готовности сотрудничать, обратился к нему Таранков. — Раз вляпался, значит, надо хоть дойти по-человечески, пока еще можно что-либо исправить.

— Мне нравится ваше настроение, — одобрил Федор Филиппович решимость Таранкова. — Вот, Геннадий Владимирович, берите пример с вашего друга.

Генерал ФСБ рассказал план.

— Но подписание таких документов — это и есть преступление. На что вы меня толкаете? — возмутился Таранков.

— А не подписание — отказ в содействии следствию! — взвизгнул Кудраков, не дав высказать свое мнение уже было открывшему рот генералу.

— Примерно так, — нехотя согласился Потапчук. — Можно рассмотреть и так. Но главное тут то, что эти документы никогда не будут пущены в дело. Более того, они никогда не попадут в руки Петрова. Он увидит только ксерокопии.