Чертополох. Излом - Варвара Шихарева

Остен грозно глянул на всунувшегося было в комнату из-за слишком громких голосов ординарца, и, дождавшись, когда ратник исчезнет за дверью, повернулся к девчонке:

– Продолжай.

Званка вздохнула:

– Старый Бражовец нравом был крут и вспыльчив. Чуть что не по нему, и не миновать слугам жестокого наказания, даже если вина их лишь в том, что не вовремя на глаза своему господарю попались… Веилен же, как стал хоть немного во взрослые дела вникать, начал вспышки отцовского гнева гасить. Хотя это и ему самому, бывало, во вред оборачивалось. Господарь своего единственного сына, конечно, любил и берег, всякие диковины ему в подарок привозил, но в ярости даже на Вела руку поднимал…

Ненадолго замолчав, девчонка шмыгнула носом, и, быстро вытерев наполнившиеся слезами глаза, продолжила.

– Вот так и повелось. Прислуга в замке старого господаря боялась, молодого же считала своим защитником. Ну, а потом Веилен меня от страшного позора спас. Старый Бражовец как раз с переговоров со своим соседом Зорчегом Рыжим вернулся. Дворня как увидела лицо господаря, так и прыснула в разные стороны. Видно было, что кипит Бражовец от гнева и вот-вот на кого-то его изольет. Я как раз свежие скатерти в обеденном зале стелила, и не успела вовремя спрятаться. У господаря же после того, как он на меня взглянул, глаза аж кровью налились.

– Рыжие волосы лишь у пройдох да лжецов бывают! Ни к чему мне в замке такой цвет!.. Обрить девку немедленно!..

Я как услышала этот приказ, так и помертвела вся. Мне одиннадцать сравнялось – я только-только первую кровь уронила, и тут – голову обрить!.. Это ж все равно, что двери дегтем смазать – гулящей обозвать… Позор и мне, и матери моей, и отмыться от него вовек не получится!..

Ближние, что с господарем в залу зашли, в один миг меня скрутили да на колени поставили. Вот-вот косу срежут, а я точно онемела. Вместо того чтоб о пощаде слезно просить лишь глазами лупаю.

И тут голос Веилена. Спокойный такой:

– Отпусти Званку, отец. Нет за нею никакой вины…

Старый Бражовец от этих слов еще больше лицом потемнел, обернулся к сыну, да и ударил его плеткой наотмашь. Господаря нашего боги силой не обидели – черные хвосты вокруг груди Веилена точно змеи обвились, да и сам он на ногах не устоял. Упал на колени, но не вскрикнул, и даже не застонал. Лишь когда рука отца опустилась, произнес:

– Коли тебе так легче, отец, то бей меня. Все лучше, чем девчонку ни за что позорить…

А старый Бражовец глянул на сына, потом на руки свои – выронил плеть, да и на лавку опустился. Поник, словно стержень из него вытащили…

Ближние тут же меня выпустили да поспешили из залы выйти, а Веилен с колен поднялся и велел мне воды принести, а после этого к мамке бежать. Вот тут-то меня и отпустило – слезы рекой из глаз потекли. Хотела руку своему спасителю поцеловать, да он не позволил… Сказал, что это лишнее, да и отослал меня прочь.

После этого случая старший Бражовец и купил для сына у заезжих купцов ястреба. За диковинный окрас золотом заплатил…

Олдер, почуяв, что разговор вплотную подошел к тому, что его и интересовало изначально, немедля прищурился:

– В таком случае, как Веилену пришло в голову из дорогой ловчей птицы почтаря сделать?.. Он же на корню отцовский подарок загубил!..

Девчушка же, услышав, что амэнец опять ругает любимого ею эмпата, снова, уже почти привычно, взвилась:

– Ничего Вел не губил!.. Старый Бражовец сам частенько жаловался, что голуби ненадежны, да и в то, как сын распоряжается его дарами, никогда не вмешивался!.. А Велу старый сокольничий помогал…

– Ясно… – согласно кивнул головой Олдер, но уже в следующий миг его прищур стал испытующим, почти злым: – И сколько еще таких вот почтовых ястребов было у Бражовца?.. Коли ты действительно была близка ему, то должна знать!.. И учти – если солжешь, то и тело мужа для похорон не получишь.

Девчонка, слишком поздно смекнув, что сказала лишнее, испуганно взглянула на тысячника. Закусила губу…

Для Остена не составило труда по побелевшему лицу Званки прочесть все, охватившие ее сомнения, но потом лаконка удивила его еще раз, прошептав после долгой заминки:

– Кроме этого ястреба, у Вела не было других почтарей…

Это, конечно же, была ложь. Предшествующее молчание и побелевшие щеки выдавали Званку с головой, но Остен, узнав то, что хотел, не поспешил уличать лаконку во лжи, а спросил:

– Как вышло, что ты стала женою Веилена?

Девчушка вновь густо залилась краской, потупилась в пол:

– Это долгая история…

Но тысячник в ответ лишь хмыкнул:

– А я и не спешу… Рассказывай…

Званка согласно кивнула головой, но некоторое время молчала, старательно расправляя на коленях платок. И лишь когда последняя складочка на материи была разглажена, девчушка заговорила. Так и не поднимая глаз на собеседника:

– В тот же год мой отец погиб в сваре с тем самым Зорчегом Рыжим, из-за которого я чуть косы не лишилась, и мать решила в родные Плутанки вернуться. Дескать, спокойней там жить и привольней. Я хотела в замке остаться, да кто меня слушал…

Вернулись мы в эту долину по весне, а уже по осени мамка за старосту вышла. Он сам, недавно овдовев, искал ту, что матерью его двум малолетним дочкам станет. Сошлись они быстро, да и я со сводными сестрами легко поладила. Староста же никогда меня не обижал, принял как родную…

Здесь и взаправду тихо живут. Слухи да вести с опозданием доходят, так что о том, что наш господарь умер, мы, наверное, позже всех остальных деревень узнали… Вроде как после очередной свары с соседями хватил старого Бражовца удар, и Велу пришлось на его место заступать. Старики в Плутанках баяли, что не удержать молодому господарю власть – мол, молоко у него на губах еще не обсохло, чтобы рать за собою водить, да только не так вышло, как они судили. Удержал… А потом и с лендовцами сражался… Говорят, его князь наш за смелость отметил…

В тихом голосе на этих словах Званки зазвучало какое-то тихое торжество, но Олдер в этот раз не стал прерывать расточаемую эмпату похвалу, и даже склонил голову в знак согласия. Ему, как отпрыску старинного рода, не надо было объяснять, какой тяжелый груз свалился на плечи молодого Бражовца… А с учетом того, что лаконские господари имели дурную привычку слетаться на лишившиеся сильного главы вотчины, точно воронье, мальчишке пришлось ой как не сладко… Званка же, между тем, полностью уйдя в собственные воспоминания, продолжала:

– Со временем злых языков поменьше стало, а прошлой осенью Веилен в нашей долине появился. Въехал в Плутанки с ближними своими утром – на серой лошади и с ястребом на перчатке. Я воду у колодца набирала, да так и застыла, как его увидала… Да и не только я. Прежние господари в нашу долину как-то не заезжали.

Веилен, как на площади оказался, сразу же старосту к себе потребовал, а соседка тут же на меня указала. Вот мол, дочка его – с нее и спрос. Братья мои двоюродные, что следом за Бражовцом ехали, в мою сторону после этого хоть и взглянули, да тут же носы отворотили. Вроде как простая селянка им теперь и не родня… Побрезговали, значит…