Дело шести безумцев - Элла Чак

поселилась в квартиру, поехала в первый день в институт и в бюро.

– Что ты ела и пила в тот день?

– Издеваешься? Я что, блогер, который фоткает каждое блюдо? Не помню. В универе ела в кафе, обедала в Ведомстве в кантине.

– Ясно. Сегодня, – отвел он глаза, – я буду рядом. Ты должна быть готова.

– К чему?

– К адвокатам.

– Мне не нужны адвокаты.

– К адвокатам Воронцова.

– А вот ему они понадобятся, когда я на него заяву накатаю! Но знаешь, Камиль… на самом деле я не смогу, я не буду… подавать на него. Но и видеть его не могу.

– Его вряд ли, а вот адвокатов увидишь.

– Зачем они мне? Я не понимаю, дела ведь не будет.

– Они нужны ему, Кира. – Помолчав, он добавил: – Судя по ранам и по брызгам крови на твоей одежде, ты нанесла Максиму ряд ранений.

– Ну… я могла что-то там нанести ему, обороняясь… он же с ножом на меня кинулся!

– Я в этом не уверен.

– Да что происходит-то?! – подорвалась я с кушетки.

Схватив ножницы, отрезала от панталон половину, превращая их в шорты. С пола подобрала черную фуфайку Камиля и направилась к выходу. Я выглядела как обокраденный Пьеро с рукавами до колен и в одних панталонах. Обувь тоже пришлось позаимствовать.

– Наконец-то пригодятся твои белые тапочки!

– Куда ты?

– В бюро!

– Шесть утра вообще-то.

– Тогда домой к Воеводину!

– Подожди, – догнал меня Камиль у лифта, – поедем вместе. Сначала к тебе. Ты переоденешься, умоешься – только спину не намочи, – потом к Воеводину.

– Умоешься… – буркнула я, – хочешь увидеть место преступления? Так и скажи!

На лестничной клетке у моей квартиры было тихо. Мы поднялись на второй этаж пешком.

– Стой, – вытянул Камиль руку, не давая мне пройти дальше.

Он смотрел вниз. Туда же опустила глаза и я.

Парочка размазанных кровавых пятен проглядывала сквозь серые крапины плитки.

Камиль надавил на дверную ручку, и дверь распахнулась без усилий. Она была не заперта. С половика в темноту коридора юркнула тень.

– Это Геката.

– Нужно включить свет. Осмотреть все.

– Света нет, Камиль. Я живу в темноте.

– Давно?

– Девять лет… с того самого дня.

Включив фонарик на телефоне, Камиль опустился на корточки и поднял окровавленный осколок зеркала.

Я вспоминала:

– Зеркало сорвалось… Максим закрылся руками и порезался. Наверное, поэтому на мне его кровь, – не верила я, что успела нанести ему ответные удары.

– Оно упало до того, как он порезал тебе спину?

– Все так быстро случилось. Он… – смотрела я на трюмо, – прижал меня грудью сюда. Начал поднимать юбку. Я не могла дышать. Просила срезать шнурки корсета. Я дернулась и сорвала с зеркала простыню. Он резанул по спине, а когда я обернулась, ударил ножом по рукам. И я убежала по той веревке… которую ты в шутку советовал закрепить на балконе. От маньяка! Которым оказался мой парень!

– Вы ссорились?

Геката не обращала на нас с Камилем никакого внимания. Она скребла лапками щель под трюмо, что всегда делала, закатив под мебель свои лакомства.

– Нет, все было хорошо. Мы обсуждали имена детей, и он купил нам дом. Подарил ключ с брелочком в форме сердца…

Поискав в прихожей, я подобрала серебристый ключик с небольшой цепочкой и сердечком.

Камиль быстро оценил камень:

– Красный бриллиант. Формируясь, они подвергаются высокому давлению и деформации кристаллической решетки. Твой брелочек с пыльного пола стоит двести тысяч долларов.

– Деформации и давлению вчера подверглась я!

Камиль продолжал осмотр, подсвечивая пол фонариком телефона и разглядывая мазки крови через свою лупу с перемотанной изолентой рукоятью.

– Он потерял примерно двести миллилитров.

– Что… так много?

– Уверен, что его раны серьезней твоих. А твои, Кира… боюсь, ты ошиблась.

– С тем, что влюбилась в Максима?

Камиль как-то странно усмехнулся.

– С версией.

Я оглядывалась по сторонам, но не могла понять, не могла вычислить – где ошибка? Все крутилось в голове месивом кроваво-алой паутины с журавлем без крыльев внутри.

Камиль принялся объяснять:

– Ты сама нанесла себе раны.

– Что? Нет… Он напал на меня! – взбесилась я, чувствуя, как слезы щиплит мне глаза.

Но Камиль не слушал, выстраивая сцену преступления.

Не того, жертвой которого стала я, а того, что сама сотворила.

– Максим стоял сзади. Ты сдернула простыню с зеркала. Увидела сестер. Старый триггер усилил новый из-за токсина. У Максима был нож, которым ты просила срезать корсет. Ты резко дернулась назад, вдавливая себя в лезвие. Судя по дорожке из крови, Максим выбежал за тобой на балкон, но по веревке не спустился. Возможно, думая, что ты защищаешься. Ты ранила его, скорее всего, в руку с ножом, которым он собирался разрезать завязки корсета. Максим спустился на лифте, потому что на лестнице крови нет. Он какое-то время бежал за тобой, а нож ты выкинула сама.

Еле заставляя себя делать вдохи с сиплыми выдохами, я зажмурилась.

– Камиль! – выплевывала я, почти отхаркиваясь словами. – Он же… я могла убить его!.. Я знаю как! Что я за человек?! Почему вокруг меня все страдают и мрут?!

Схватив ножи, я стала выдергивать их из стен, отшвыривая по сторонам.

– В этом доме только смерть! И вокруг меня тоже!

Сгребя Гекату в комок, я уткнулась ей в спину с сиплыми рыданиями, когда у Камиля зазвонил мобильный. Он слушал, отрывисто кивал, кидал на меня взгляды.

Повесив трубку, произнес:

– Огонькова в больнице.

– Кто… Я таких не знаю, на ее счастье!

– Полина, сестра Анатолия Огонькова. Воеводин вызывает нас.

– Полина? Нет… пожалуйста, только не она… – осознав, о ком речь, выдохнула я, – это ее тест на токсин был положительным? Она – второй зараженный с катера?

Камиль кивнул:

– Собирайся. Лучше тебе быть со мной, чем остаться здесь.

– Чтобы не закусила стеклом и не сделала сальто на двадцатом этаже балкона?!

– Да, – произнес он, и я даже не вздрогнула и не затряслась.

Я знала, что могу совершить все что угодно.

– Геката, да что там? – не переставал хорек рваться в щель под комодом.

Камиль бросил взгляд на нее.

– Переоденься. Я посмотрю. Может, дохлая мышь.

Стянув немытые волосы с засохшей кровью в высокий пучок, я натянула бейсболку, солнечные очки, драные джинсы и футболку (ну хорошо, три!)…

– Что с ней? – допытывалась я, пока мы ехали на такси. – Что с Полиной?

– Доставлена в ожоговое отделение. Это все, что знаю. И запомни, тебе нельзя говорить, что у тебя тоже обнаружен токсин. Ваши фамилии засекречены.

– Я чуть не убила Максима, а Поля чуть не убила себя… Что это за яд, Камиль? Откуда он?

– Расшифруй