Ангел со сломанными крыльями - Юкки Ри

Мишка, скорее всего, понимает это. Поэтому ему так плохо и одиноко. Мила говорила, что он замкнулся в себе, ни с кем не общается. Богдан попытался представить, как бы он себя чувствовал, если бы Мила его предала… Нет, это невозможно. Мила — не Светка. Она никогда так не поступит.

В ожидании Милы и Мишки Богдан спустился на кухню. Самое уютное место в их доме. В Швейцарии они привыкли, что в доме нет посторонних. Сами готовили еду и прибирали. Здесь же всегда был целый штат домработниц, но ребята договорились с Женей, что будут по возможности справляться сами. Правда Женя все-таки оставил Марину, которая приходила три раза в неделю на несколько часов и готовила им еду, а также приходящую уборщицу — из-за школы на уборку времени у ребят совсем не оставалось. Зато никаких домоправительниц и воспитательниц, как в прошлом году.

Услышав, что открылась входная дверь, Богдан вышел в холл встретить Милу. Рич, конечно же, успел раньше, и теперь с интересом разглядывал Мишку, стоявшего в дверях, не давая тому зайти в дом.

— Рич, это Миша, мой одноклассник и друг, — сказал Богдан. — Он пришел поговорить, пусти его.

Рич еще раз внимательно посмотрел на Мишку и отошел от двери. Мила, потрепав пса по голове и кивнув Богдану, ушла наверх.

— Привет, Богдан. Классная у тебя собака. Это хаски?

— Да. Его зовут Рич.

— Привет, Рич, — видно было, что Мишке хочется погладить собаку, но он не решается.

— Пойдем на кухню. Сегодня там никого нет. Ты будешь чай или кофе?

— Кофе, — Мишка зашел вслед за Богданом на кухню, огляделся и сел за стол.

Богдан приготовил в кофемашине две чашки кофе, поставил одну перед Мишкой, придвинул тарелку с печеньем и вазочку с конфетами.

— Не ожидал, что ты придешь ко мне. В прошлом году я много раз пытался с тобой поговорить, но ты не хотел общаться. Что изменилось?

Богдан, конечно же, знал, что изменилось в жизни Мишки, но хотел, чтобы тот все рассказал сам.

— Да… Я бы и не пришел, если бы Мила не позвала.

— То есть, ты только из-за Милы пришел? Тогда можешь уходить, она вряд ли спустится в ближайший час.

— Нет, Богдан. Я не так выразился. Я бы не пошел к тебе, а дождался бы, когда ты придешь в школу. Чтобы поговорить.

— Ну давай поговорим.

— Я хотел извиниться за то, что устроил в прошлом году на балу. За то, что начал драку. Я не знаю, что у меня в голове было. Мне почему-то показалось, что ты со Светкой… Что ты увел ее у меня.

— Это я могу понять, не понимаю только, почему ты не мог просто спросить. Обычный разговор решил бы все проблемы.

— Я не знаю. На меня словно помрачение какое-то нашло. Правда, Богдан. Я сейчас пытаюсь вспомнить и понять, почему я поступил именно так, и не могу.

— А Мила? Почему ты был против нее? Тогда, в лагере?

— Мы проиграли…

— Не в первый раз. Из-за этого стоило нападать на девочку?

— Нет… Не в этом дело… Просто я тогда видел, как ты меняешься. Раньше ты всегда был за нас, за класс. А тогда … она стала тебе важнее, чем все мы. Чем коллектив. Ты пошел против коллектива из-за девчонки.

— Да. И не жалею. И не задумываясь поступлю так снова, если придется.

— Она изменилась. Сейчас все в классе наперебой стараются произвести на нее впечатление. Она за три дня стала самой популярной девочкой в школе.

— Это плохо? Тебя это напрягает?

— Да нет. Только удивляет.

— Ты все еще настроен против нее?

— Против? Нет! Она мне нравится! Ну, в смысле, не так нравится, а просто… Короче, она нормальная девчонка.

— А Света?

— А что Света? Задирает нос, смотрит на всех свысока. Со мной не разговаривает.

— Она по-прежнему в Совете школы? Или ей надоело?

— Ты что! Быть в Совете — круто, значит, она там будет. Правда, там осталось мало народа, меньше половины, как и в футбольной команде… Роман — наш капитан — закончил школу, отбор проводить некому. Оставшиеся ребята — неплохие игроки, но среди них нет лидера.

— Почему бы тебе не вернуться в команду? Вряд ли твое отстранение было пожизненным.

— Думаешь, я смогу вернуться? Я как-то не думал об этом.

— Почему бы нет? Если кто-то будет против, можно провести агит-компанию за твое возвращение.

— Ты правда так считаешь?

— Да. Я, конечно, был зол на тебя за то, что ты творил в прошлом году. Но, считаю, ты уже достаточно наказан. И я предлагаю помириться и зарыть топор войны.

— Я за!

— Договорились!

Они несколько минут посидели молча. Мишка пил кофе и поедал печенье. Богдан задумчиво смотрел в свою чашку, так и не сделав ни одного глотка.

— Слушай, Богдан, это конечно не мое дело, но мне просто очень интересно. Спать не смогу, если не узнаю. Это же дом Светлаковых? И ты тут живешь? А твои родители как к этому относятся? А дядя Милы? Он был первого сентября на линейке — такой брутальный чел. Он в курсе, что ты тут живешь?

— Конечно, в курсе. И родители не против. Они развелись в прошлом году.

— Извини, я не знал. И что, ты из-за этого ушел из дома?

— Нет, все совсем не так было. Я в прошлом году… Ты ведь помнишь, что после падения Мила попала в реанимацию Ее дядя увез ее в Москву. А я хотел ее увидеть и поехал туда на мотоцикле.

— Круто! Ты молодец, Богдан! Всегда добиваешься своего. Не то что я…

— Я чуть не погиб!

— Но зато ты теперь с Милой.

— Ты выбрал не ту девушку, Мишка.

— Я не выбирал. Это как-то само случилось. И я все еще не могу перестать о ней думать.

— Чтобы быть рядом со Светкой, надо быть королем школы. У тебя один выход — получить корону.

— Думаешь, это поможет?

— Уверен. Или я ничего не понимаю в девушках. Особенно в таких, как Света.

Мишка задумчиво дожевал последнюю печеньку и встал из-за стола:

— Спасибо, Богдан. Я боялся, что ты меня не простишь. А ты еще и поддержал. Я, пожалуй, еще поборюсь за Светку. Буду ждать тебя в школе, выздоравливай поскорее! Надеюсь, ты сможешь расшевелить это болото.

— Я один — вряд ли. А вместе с тобой — наверняка!

Мишка улыбнулся, махнул Богдану рукой и вышел за дверь. Богдан постоял еще пару минут, обдумывая разговор, а потом поспешил к Миле —