Невеста по наследству - Ирина Мельникова

Настя вынуждена была взглянуть на него и получила в ответ вежливый кивок.

Внезапная слабость охватила ее и заставила закрыть глаза. Она почувствовала себя крохотной соломинкой, попавшей в водоворот. Поток воды подхватил, понес ее и закружил, закружил… С такой же силой, с какой закружилась у нее голова…

Настя с трудом протанцевала обещанные танцы и присела в кресло в самом дальнем углу зала, надеясь, что все потенциальные кавалеры устали и не будут надоедать ей своим вниманием…

Сегодня утром она так же сидела в похожем кресле в розовой с золотом гостиной на первом этаже дома Дончак-Яровских и с недоверием смотрела на Дарью Пискунову, ни свет ни заря примчавшуюся, чтобы сообщить поистине сногсшибательную новость, которая Ольгу Ивановну поразила не меньше, чем дочь.

— Вы хотите сказать, что великая княгиня Евгения Михайловна пригласила на свой бал обоих братьев Рат-мановых? — спросила она, и ее дрогнувший голос подтвердил собравшимся, как сильно она удивлена.

— Абсолютно никаких сомнений! — с восторгом заверила ее Дарья. — Мне только что сказала об этом генеральша Тамбовцева.

— Опять эта Тамбовцева! — с негодованием в голосе вскричала Глафира. — Когда-нибудь я все-таки доберусь до нее и узнаю, с каких это пор она стала узнавать некоторые вещи раньше всех в Москве?!

«Не знаю, как насчет всей Москвы, но раньше тебя, это уж точно!» — подумала Ольга Ивановна, но позволила себе лишь скептически улыбнуться, так как произнести это вслух все-таки не решилась.

— Еще прошел слух, весьма неприятный слух, — поспешила добавить Дарья, — о том, что граф теперь собирается жениться на Фелиции Лубянской. Говорят, эта мадам весьма вовремя успела появиться в Москве.

— Нет! Ни за что и никогда не поверю в это! — возвестила Глафира и неожиданно для всех стукнула кулаком по крышке рояля. Рояль утробно рыкнул, а Глафира с не меньшим возмущением продолжала:

— Сергей Ратманов и эта оголтелая феминистка, которой только дай волю, и она все с ног на голову поставит? Вы понимаете, о чем говорите, Дарья Матвеевна?

Ольга Ивановна посмотрела на побледневшую дочь и, не обращая внимания на тут же присмиревших кумушек, сказала:

— Похоже, что Сергей Ратманов действительно очень любит тебя, девочка!

Настя сжала руки в кулаки и натянуто улыбнулась.

— Это полнейшая нелепость! Разве можно делать выводы, мама, из одного его желания повеселиться на балу, к тому же в компании женщины, которую он любит по-настоящему. Иначе зачем ему поддерживать эту связь? Я тоже слышала, что его… дама обожает балы княгини Евгении!

— Настя! — Глафира решительно подняла бровь. — Возьми себя в руки. По поводу графа нет и не может быть двух мнений. Он любит тебя, и никто в свете в этом не сомневается. Подумай, чего ему стоило добиться этого приглашения. Еще в прошлом году он поклялся не переступать порога княжеского дома, когда княгиня нелицеприятно отказала ему в приглашении. И ты должна знать, насколько серьезно мужчины относятся к своим клятвам.

«Да уж, — хотела выдать весь свой запас сарказма Настя, — кому, как не мне, знать, как он относится к своим клятвам», — но не успела вымолвить и слова. Слезы безудержным потоком хлынули у нее из глаз. Шатаясь, она поднялась со своего кресла и едва слышно пробормотала:

— Прошу простить меня! Но я не совсем хорошо себя чувствую!

Она вышла из гостиной, а вслед ей несся ропот сострадания. Дамы тоже прослезились и, хлюпая в носовые платочки, принялись более детально обсуждать новый слух, который принесла на своем хвосте сорока по имени генеральша Тамбовцева…

Настя вздохнула и подняла глаза от перчатки, которую стянула с руки и, не замечая того, превратила в жалкую тряпицу. Она вспомнила, как в день их встречи на том богом забытом постоялом дворе так же терзала пальцами то накидку, то несчастный носовой платок. А Сергей смотрел на нее с таким выражением, словно вот-вот намеревался поцеловать. С первой минуты она почувствовала к нему влечение, которое слишком быстро переросло в любовь. И от которой, как бы она ни желала этого, не избавиться ей теперь до конца жизни.

Она подняла голову и увидела Сергея. Граф стоял на расстоянии десяти шагов от нее и поверх головы Фелиции смотрел на Настю. И не отвел взгляд, даже когда их глаза встретились. И его тоска и отчаяние как будто перелились в нее, заполнив ее сердце безысходной печалью. Он смотрел на нее так же, как тогда на постоялом дворе, — взволнованно и восторженно одновременно, так смотрят на внезапно возникшее чудо, радуясь ему и в то же время страшась потерять.

Настя встала с кресла. Но не смогла ни шагнуть вперед, ни отступить назад. И она была твердо уверена в том, что, окажись они сейчас одни, Сергей, не раздумывая, подхватил бы ее на руки и унес бы отсюда без малейшего ее сопротивления.

Граф слегка улыбнулся, сделал шаг по направлению к ней, но Фелиция взяла его под руку и что-то прошептала на ухо. Сергей слегка нахмурился, оторвал свой взгляд от Насти и повел Фелицию в круг танцующих. Настя проследила, как рука Сергея легла на женскую талию, и пара закружилась в танце. Она проглотила застрявший в горле комок, отвернулась, и тут Фаддей Багрянцев пригласил ее на танец. Она с радостью со-гласилась, чтобы отвлечься наконец от созерцания счастливого лица соперницы.

Фаддей оказался на удивление удобным партнером, разговорами не докучал, танцором был великолепным и охотно прощал ей, когда она вдруг спотыкалась или не попадала в ритм танца, заглядевшись нечаянно на пару, вальсирующую неподалеку от них. Несмотря на все усилия держать себя в руках и не выказывать интереса к бывшему жениху и его черноволосой пассии, она нет-нет да посматривала в их сторону. И более всего ее поразила не мягкая улыбка, с которой граф смотрел на свою новую невесту, а то, с какой фамильярностью Фелиция то и дело припадала к груди Сергея головой, гладила по щеке пальцами, затянутыми в перчатку, поправляла прядку волос на его виске… Настя окончательно сбилась с ритма, и Фаддей не выдержал, рассмеялся и спросил ее:

— Настя, простите, что лезу не в свои дела, но, возможно, вам стоит поговорить с Сергеем и уладить ваши проблемы, прежде чем танцевать следующий танец?

Настя посмотрела на него с несказанным удивлением, не понимая, хитрит ли Багрянцев или настолько простодушен, что не понимает, насколько этот разговор сейчас невозможен! Она тут же снова наступила ему на ногу, на что Фаддей укоризненно хмыкнул и покачал головой.

— Вероятно, вы правы! — неожиданно для себя согласилась с ним Настя. — Но вам-то какое дело до этого, Фаддей Ильич?

— Не ершитесь, Настя, — усмехнулся поэт, — даже глупцу ясно, что вы по уши влюблены в Сережу!

— Вы тоже считаете, что я должна простить его? — Настя почувствовала, что краснеет, но справиться с собой не сумела. — Все целыми днями напролет только и твердят мне об этом.

Фаддей нахмурил задумчиво брови и крякнул, словно при поднятии непосильной тяжести.