Темный дождь - Александр Нейл

его загипнотизировали. Точно также ощущали себя жители поселка, пребывая во власти чего-то. Может страха? А может наркотика? Как кто-то мог завладеть Костей, пока тот находился глубоко под землей? Вдруг Костя ощутил чье-то присутствие. Сначала оно было еле ощутимое, пока постепенно не приближалось, отчетливо отпечатавшись в мозгу Кости. Страх подкатывал с новой силой. Но он ничего поделать не мог. Журналист пытался двигаться и кричать, но ничего за рамки мыслей у него не выходило, Костя снаружи продолжал свой путь в обитель ужаса.

Туннель закончился неожиданно, как выстрел в затылок. Теперь внутренний Костя видел, как Костя «внешний» двигается по огромному помещению, освещенное странным лунным свечением, при этом продолжая держать фонарь перед собой. Множество сталактитов свисали прямо над его головой, так и норовя упасть и раздавить шедшего. Боковым зрением, Костя мог видеть множество скелетов. Их было много. Очень много. Это было целое кладбище. Журналист подумал, что определенно живет какой-то зверь. Может именно ему скармливали всех несчастных и покланялись сектанты, принимая того за бога. Но эта мысль моментально ушла, когда перед Костей возникли врата.

Это были огромная каменная арка, по краем освещенная бледными, светящимися камнями. На самих дверях были нарисованы барельефы, изображающие жуткие образы, очень похожие на те, которые Костя видел в странной книге. Рядом с рисунками находились надписи, написанные на том самом, нечитаемом языке. Его рука резко откинула лампу куда-то за сцену, за которой наблюдал мысленно Костя, не в силах двигаться. Затем тело просто стояло на месте, томно давая взирать на эти жуткие врата, пока журналист тщетно пытался вырваться. Пытался сделать хоть что-нибудь, чтобы спастись, но ничего не выходило. Все его жалкие попытки ничего не давали. Как вдруг… послышался грохот, обозначивший черту. Конец пути.

Глава 23

Костя хотел зажать уши от такого громкого звука, но ничего не вышло. Уши впитывали эти ужасные звуки похожие на скрежет металла, крика и рыка животного. Вдруг ворота начали открываться. Ничего страшнее Костя еще в жизни не видел. Кровь похолодела в его жилах, пока мозг продолжал испытывать неописуемые ощущения. Журналисту хотелось убежать. Только куда? И как?

Врата открывались целую вечность, заставляя Костю бояться еще сильнее. Сердце бешено стучало. Перед ним творилось что-то настолько неописуемо страшное, что страх сковал его даже в его собственной голове, словно перед глазами воплощается самый жуткий кошмар, которой ему только мог присниться. В голове крутились мысли, вопрошающие вселенную: «чем я заслужил все это?»

Когда же ворота распахнулись, перед куклой журналиста встала тьма. Такая черная и густая, что глаза поверить не могли, что существует подобный цвет. Костя хотел отвести взгляд, но не мог. Его глаза продолжали всматриваться туда. И вдруг что-то двинулось. Внутри этой тьмы оказалась фигура, которая была еще черней. Психика Кости уже не выдержала. Он кричал в своих мыслях, подобно человеку, взирающий в лицо чего-то настолько отвратительного и ужасного одновременно, что всякая рациональная мысль покидает здравомыслящее существо, оставляя лишь животные инстинкты. Костя перестал дышать, перестал двигаться, думать и кричать. Теперь он просто смотрел в исступлении, пока фигура двигалась, меняя свои формы, превращаясь в нечто отвратительное.

В конце концов он сделал шаг. За ним другой. Ноги ступили на первые ступеньки, все ближе приближаясь к этому нечто. И в этот момент, Костя понял — это конец. Перед ним находится неописуемая смерть, ожидавшая всех и каждого в своих объятиях. От нее не спастись и не уйти. Каждый окажется перед лицом подобного рано или поздно. И Костя увидел ее пред собой. Единственное, что останется у каждого перед уходом из этого мира — это воспоминания. Каждый шаг отдавал импульс в голову Кости, возвращая его в прошлое, чтобы хоть как-то сгладить его путь и мир иной.

Константин Розин вспоминал, как в детстве любил жить в деревни у своей бабушки. Вспоминал как окончил школу с отличием, ровно как институт. К нему приходили моменты его первых дел и похвалу от лучшего друга Сергея, который был ему как брат. Вспоминал первую любовь и первое расставание. Весь этот вихрь проносился в его голове, наконец, добравшись до недавних событий. Костя вспомнил лица Софии и Григория. Они были настолько чисты, что журналист не мог поверить в их смерти по своей вине. Он не смог остановить их, но, может, у других это получилось бы.

Сделав еще один, на сей раз, последний шаг, тьма расступилась. Человек увидел Бога. Не такого, какой предстает нам в священном писании, а такой какой он должен быть — нечеловеческим. Описать увиденное было невозможно никакими земными словами. Настолько оно ужасное. Костя окончательно все понял. К нему пришло понимания всех своих действий, поступков и мыслей, ведь все, что он делал, относилось именно к Великому. С самого рождения ему было предначертано сюда явиться, предстать перед этим существом, чтобы слиться с ним воедино.

— Что ж, от судьбы не убежишь, — сорвались с губ Кости последние слова, прежде чем он вошел внутрь. На его лице сияла грустная улыбка человека, который знает, что идет на верную смерть. Но теперь, он ее не боялся. Да и зачем? Если ты уже стал частью этой тьмы.

ЭПИЛОГ

Впервые за долгие годы туман расступился, а облака унесло ветром куда-то в сторону гор. Солнце озарило поселок, вселив в него некогда утраченную жизнь. И он действительно ожил. Уже пару дней спустя по улицам сновали люди со счастливыми лицами, общаясь друг с другом, словно тьмы в их жизни никогда не было и не будет. Из окна своего нового кабинета на всю эту красоту смотрел мэр. Евгений купил себе недешевый костюм, в честь новой эпохи этого славного места. Дела шли как никогда лучше. За его спиной находился Макс, попивающий сладкий чай.

— Евгений Михайлович, — спросил он. — А как вы думаете, сколько продлится этот период?

— Я не знаю, — ответил мэр честно. — Но уверен, что если мы будет продолжать в том же духе, то возможно еще очень и очень долго.

— А что нам для этого нужно?

— А ты как думаешь?

— Ну… Больше приношений?

— Не только, друг мой, — отвечал мэр. — Наш ждут перемены. Большие