Гробница императора - Стив Берри

Когда Виктор Томас поднялся на ноги, Малоун уже был готов его встретить. Уклонившись от первого выпада, он вонзил кулак Виктору в живот, обратив внимание, что мышцы там твердые, как сталь.

– Ты продал нас! – воскликнул Малоун. – В который уже раз!

Виктор опустил кулаки:

– Малоун, ты что, спятил? Карлу Тану на тебя начхать. Он хочет убить вот его. – Он указал на Пау Веня. – Я лишь вмешался и спас твою задницу – могу добавить, возможно, ценой собственной.

– И ты наивно полагаешь, что я в это поверю? – спросил Малоун.

– Тан хочет вашей смерти, – сказал Виктор, обращаясь к Пау. – Для того чтобы спасти их, я должен был спасать вас.

Пау повернулся к Малоуну:

– Нам нужно направляться на север. У Тана в этой стране длинные руки.

– Я могу доставить вас туда, куда нужно, – предложил Виктор.

– А почему мы должны тебе доверять? – спросила Кассиопея.

– Я только что сбил перехватчик, который был готов вас расстрелять. Разве это не показывает, на чьей я стороне?

Малоун обратил внимание на то, как изменился его голос. Стал мягче. Спокойнее. Увереннее. Похоже, этот тон предназначался специально для Кассиопеи. Но ему нужно было знать правду.

– Неужели Карл Тан позволит нам свободно разгуливать по всему Китаю на вертолете Народно-освободительной армии? Мы можем вести себя, как нам вздумается?

– Если поторопиться, он не успеет среагировать. У меня был четкий приказ: перехватчик должен полить озеро снарядами из пушек, чтобы никто не выбрался на берег. Я вмешался. Тану потребуется какое-то время, чтобы прийти в себя. Я успел убедиться в том, что в отличие от нас с вами китайцы не умеют импровизировать. Эта акция не была официально санкционирована, поэтому сейчас какой-то местный командующий пытается сообразить, как ему быть.

Малоун провел ладонью по мокрым волосам, оценивая возможные варианты действий.

Их было не так уж и много.

Взглянув на озеро, он увидел, что одна джонка приближается – то ли к плавающим на воде обломкам, то ли к берегу, где они стояли.

Малоун обернулся к Виктору, собираясь задать ему еще один вопрос, и в это мгновение ему в подбородок с силой вонзился кулак. Удар оглушил его, отправив на землю, и яркий солнечный день сменился ночным мраком.

– Впредь… больше… никогда… меня… не бей, – раздельно произнес Виктор, стоя над ним.

Малоун хотел было ответить, но передумал. Он все еще оставался в нерешительности, никак не в силах оценить врага. Не вызывало сомнений то, что Виктор только что спас их, и еще ему, очевидно, нравилась Кассиопея. И то и другое беспокоило Малоуна.

– Вы закончили? – спросила Кассиопея, обращаясь к ним.

– Я – да, – поднимаясь с земли, сказал Малоун, не отрывая взгляда от Виктора.

– Я не враг, – сказал тот.

Малоун потер ноющий подбородок.

– Поскольку выбора у нас нет, нам придется поверить тебе в том на слово. Вези нас на север.

– Куда?

– В Сиань, – вмешался Пау Вень. – К могиле Цинь Ши-хуанди.

* * *

Линь Йон напрягал слух, чтобы услышать в трубке тихий голос председателя Госсовета.

– Перед самой смертью Мао и сразу же после нее в стране царил полный хаос. Политический курс лихорадочно метался между маоизмом и чем-то совершенно другим. Никто понятия не имел, каким должно быть это новое направление. Мао старался как мог удерживать в равновесии эти конфликтующие позиции, но он был уже слишком стар, и у него не хватало сил.

Хотя сам Линь в начале 70-х был еще ребенком, он помнил это время, знал про «Банду четырех», группу радикальных маоистов во главе с вдовой Мао Цзянь Цин, сторонников продолжения классовой борьбы, эгалитаризма и ксенофобии. Их противники выступали за экономический рост, стабильность, просвещение и прагматизм.

– Чаша весов колебалась в ту и в другую сторону в течение двух лет после смерти Мао. Шла ожесточенная скрытая борьба, сопровождавшаяся интригами, чистками и даже физическим устранением соперников. В конце концов власть перешла к Дэн Сяопину. Но ему пришлось выдержать долгую ожесточенную схватку. Оставившую глубокие шрамы. Мы с Пау Венем все время оставались в гуще событий.

– На чьей вы были стороне?

– Это не имеет значения. Но совершенные тогда ошибки до сих пор не дают нам покоя. Вот почему борьбу за власть между тобой и Таном нельзя превратить в спектакль. Я не допущу, чтобы та же самая ошибка повторилась вновь.

Председатель Госсовета говорил совсем как последователь Конфуция.

– Во многих отношениях Дэн Сяопин был еще хуже Мао, – продолжал он. – Для него любые реформы были приемлемы только до тех пор, пока они не ставили под сомнение руководящую роль коммунистической партии. Повысить уровень жизни, любыми методами – вот какой была его философия; и посмотри, что из этого получилось. Дэн позволил нам уничтожить свою родину.

Линь не мог спорить с подобным заключением. Шрамы, оставленные нерегулируемым, бесконтрольным развитием, виднелись повсюду. Реформы не пощадили никакую часть страны.

– Похоже, мы обречены, – снова заговорил председатель Госсовета. – В древности мы были полностью отрезаны от окружающего мира, затем пришли португальцы. Двести лет спустя нас поставила на колени наша собственная коррупция. Европейские войска и канонерские лодки хозяйничали в наших портах. По сути дела, мы превратились в колонию западных держав. Общий дух пораженчества стал идеальной почвой для возвышения Мао Цзэдуна, сказавшего народу именно то, что тот желал услышать. Однако коммунизм оказался гораздо хуже всего того, что было до него. Мао снова вверг Китай в полную изоляцию. Дэн Сяопин пытался изменить такое положение дел, но он пошел слишком быстро, слишком далеко. Мы оказались к этому не готовы. И вот тогда-то Пау Вень и решил действовать. Увидев открывшуюся возможность, он отправил всех братьев «Ба» в государственные органы и в армию, поставив перед ними только одну задачу – подниматься по служебной лестнице. Никто не знал, кто достигнет вершины первым, но теперь ясно, что таким человеком оказался Карл Тан.

– И за ним пойдут и другие, не только члены братства.

– За ним пойдут многие. У него очень убедительные аргументы, как это было с Мао и Дэн Сяопином. Многие члены Центрального комитета и Народного собрания с радостью поддержат легизм Тана.

О том же предупреждали Линя его советники.

– История – это девушка, и каждый одевает ее, как ему угодно, – продолжал председатель Госсовета. – Меньше чем через десять лет после смерти Мао Цзэдуна наше правительство было полностью преобразовано, перестроено, были назначены тысячи новых чиновников, прошлое было начисто стерто. Пау Вень многому научился в этом хаосе. На протяжении трех последних десятилетий он умело направлял братьев «Ба», в том числе Карла Тана, двигаться одним определенным курсом. Мне известно, что он покинул страну, чтобы легче было осуществлять этот план.