Убайдулла-наме - Мир Мухаммед Амин-и Бухари

дней; они /216б/ просили, чтобы его величество, луна нижайшей [своей] свиты, провел бы в Бухаре месяц сафар и справил бы здесь праздник Навруза [Новый год], а после этого он может выступить туда, куда стремятся его благословенные высочайшие мысли.

Стихи:

Поводья сердца вложи в длань терпенья, если тебе нужно

Подхватить шар жизни човганом усилия.

Не гони скакуна легкомыслия на арену поспешности,

Ибо в конце концов он с бесчестием сбросит тебя на землю.

Не проявляй поспешности и не отвращай лица ни от мягкости, ни от суровости,

Ибо, кроме выдержки и спокойствия, нет [других] признаков мудрости [в человеке].

Так как государю не свойственны были обдумывание и медлительность, то он изорвал прошение эмиров и укорил их глупостью; он остался, [как и всегда], беспечным в отношении вращения жестокой судьбы и обид изменчивого колеса фортуны, не принял во внимание [необходимости] терпения и не учел [справедливости] арабского изречения: снисходительность есть ключ к успеху. Посему сказано, что красноречие есть ключ безопасности, т. е. жестокость характера и отвратительная лесть являются причинами разрушения основ государства и крушения /217а/ принципов чувства уважения [к правителю], но снисходительность, приветливость и благодетельствование суть причины укрепления поводов к почтению и средства к созданию основ уважения [к государю]. Говорят, что грубость и резкость отталкивают друзей, а ласковость и приветливые речи располагают [к человеку] и врагов. Сказал [в Коране] всевышний аллах: если бы ты был суров и жесток сердцем, то они, верно, удалились бы от тебя[344].

Стихи:

Рок имеет руку с пятью пальцами;

Если он захочет человеку причинить страдания,

Он вкладывает ему два пальца в оба глаза, а два в заушные впадины,

Один же накладывает на рот и говорит: “молчи!”

Государь по своей самоуверенности принудительным порядком распорядился правительственный центр устроить в чахарбаге Пули Марза, а сам, лично прочитав пятничную молитву, сел на коня и с поспешностью, не сказавшись никому из эмиров и сановников, [покинул город]. Мехтар-и мушрифу[345] было приказано, чтобы слуги [двора] выстроили военных в ряды и отобрали из молодежи шестьсот наиболее проворных и /217б/ расторопных, оделив их подарками. Это распоряжение государя получило огласку между благородными людьми и простонародьем, так что [все решили], что государь делает это выступление только с целью физически уничтожить Ма'сума аталыка, что хочет это осуществить в любом месте, где потребуют этого обстоятельства, [что], вызвав из Термеза Ни'матуллу дадху, с его помощью предполагает успокоиться насчет этого эмира, чей проступок против государя в Самарканде глубоко запечатлелся в сердце его величества, точно резьба на камне. Согласно значению стихов:

Если у тебя нет на родине дел, соответствующих твоему желанию,

Ты все же не оставайся бесстрастным пленником хижины одиночества,

Отправляйся в путь и, продолжая пребывать [даже] без собственного дела

В любой стране, куда ты направляешься, и в любой земле, которой ты достигнешь, —

аталык был очень расстроен тем, что [государь] взял столь небольшой отряд в это путешествие; безотвязная мысль об этом стала постоянною спутницею его сердца; оно болезненно сжалось у него, а мысли пришли в волнение. Он старался предпринять какие-либо меры в отношении этого ужасного происшествия; советовался по поводу его, но решительно ничего не мог придумать, потому что, если бы он стал докучать государю, /218а/ чтобы тот не ехал, то государь отнес бы это к трусости и страху аталыка, а если бы аталык отнесся безразлично к поездке государя и не отговаривал от нее, то [это было бы бесчестно, ибо он знал], что это является причиною расстройства государства.

Стихи:

Мудрец сказал: — “судьба — это будущее, но

Ты ни в каком положении не пренебрегай своими планами:

Если твое намерение сообразно велению судьбы,

То все совершится по желанию твоего сердца и ты будешь счастлив исполнением твоего дела.

Если же произойдет противное тому, что ты наметил, то ты извини постигшее тебя;

Каждый, имеющий светлую голову, рассчитывает на чью-либо помощь.

Хотя у государя в отношении названного эмира не выходили из ума неприятные воспоминания о том, что он допустил в отношении его личности [в Самарканде], однако государь сам избрал это беспричинное выступление [в Балх] и никакими средствами его нельзя было отговорить [от него]. Поэтому упомянутый эмир пребывал в подозрении чего-то дурного. [Тем временем] люди, жадные до всяких происшествий, с дьявольскими характерами, любители смуты, передавали аталыку разные речи, причем к словам, отвечающим действительному положению, добавляли разные удивительные и нелепые известия.

Стихи:

Все носит примесь хитрости, коварства и обмана,

Нет правды и благородства, нет терпеливости и выдержки.

/218б/ Эти безумные люди говорили: “Если бы у государя не было в голове намерения совершить то самое важное дело, то почему он не слушается эмира, который по чувству благонамеренности старается направить государя в этом путешествии через области Андхуда и Шабургана? И как будто хочет вызвать Ни'матуллу, сделавшего Термезский район проходом в ад, чтобы с его помощью разрушить крепость тела эмира [Ма'сума аталыка]. Такого рода лживые речи велись в этой злосчастной партии. У аталыка все мысли пришли в смятение; конечно, он совершенно не разделял мнения о необходимости государю поехать в Балх, а [наоборот], старался отговорить его от этого, потому что по существу эта поездка грозила смутами и разрушением его государства, однако ничего из усилий аталыка не получилось.

Стихи:

Пока человек не узнает, какова внутренность дыни,

То каким образом расскажет он о ее вкусе, руководствуясь лишь воображением?

Да будет известно людям и мужам ученым, что блестящим доказательством сказанного служит такое обстоятельство. Государю не приходило [раньше] в светоносную голову, что он будет страшиться аталыка, как бы тот не разрушил основ его здания. Государь неоднократна /219а/ призывал к себе этого эмира в свою частную комнату и там давал лишь ему одному аудиенцию; кроме милостливого отношения и любезности со стороны государя, этот эмир ничего не видел. И если бы государь [теперь] освободился от этого страха, то у кого была бы возможность говорить разные праздные разговоры? В данное время светозарное и благородное сердце кроткого государя было от этого подозрения чистым и блестящим, как зеркало. Второе то, что заключив новый договор и