«Варягъ» — победитель - Глеб Дойников

Однако приватно Руднев дал совсем другую оценку боя. Он долго отчитывал Берлинского за неполную реализацию возможностей первого выхода и полный провал второго. Если бы Берлинский промолчал или пообещал исправиться — он мог бы покомандовать «Леной» еще, дорасти до капитана первого ранга и сделать блестящую карьеру. Однако он стал жаловаться, что одинокой «Лене» в Цусимской проливе опасно, что состояние механизмов его корабля не позволяет ходить в крейсерство, и что сама идея вспомогательного крейсера ему не по душе. Наступив на любимый мозоль Руднева, бывший командир «Лены» получил новое назначение — следующие пять лет он провел в теплых водах Каспия, командуя флотилией пограничных катеров. И все пять лет он судорожно, в редкие моменты трезвости, размышлял, пытаясь понять — зачем тут нужен целый капитан второго ранга, когда и лейтенанта-то было бы многовато? Берлинского Руднев (из крайности в крайность) заменил на одного их самых недисциплинированных лейтенантов с «России», Рейна, которому грозило списание на берег за пререкания с начальством. Комментируя свой выбор, Руднев невозмутимо заявил, что «так мы же его к берегам Японии и посылаем, чтобы он там хулиганил» и добавил загадочно, но сурово: «у меня не забалует».

В следующий выход Руднев пошел в море сам, на «Богатыре». Он решил, что если японцы начали столь широко применять для патрулирования свои вспомогательные крейсера, то настало время переходить к тактике террор-групп. Заодно он хотел проверить столь соблазнительно выглядевшую на бумаге тактику охоты «тройками на живца». В Цусимский пролив пошли «Богатырь», «Лена» и бывший японский угольщик, получивший имя «Волга». Вспомогательные крейсера шли с двадцатимильным опережением «Богатыря», на расстоянии пятнадцати миль друг от друга. Получался как бы невод, которым прочесывалось море в полосе двадцати пяти миль. На ночь крейсера стягивались в плотную группу и шли в кильватерной колонне до утра. У побережья Японии подобным образом действовало соединение из «России», «Оби» и «Невы». Но они могли себе позволить идти с увеличенными интервалами и не кучковаться по ночам, им встреча с японскими боевыми кораблями теоретически не грозила. Самым узким место, по древней русской традиции, была связь. Станции беспроволочного телеграфа во Владивосток доставили незадолго до выхода кораблей в этот поход. Начальник порта, контр-адмирал Гаупт, в последнее время начавший смотреть на молодого выскочку с уважением, вызванным тем, с какой скоростью выполнялись его заказы, обалдело спросил:

— Но откуда?

На что последовал рассеянный ответ:

— На Черном море СЕЙЧАС радио ни к чему.

Увы, прислать с радиостанциями персонал не догадались. За профессионалами пришлось обратиться к начальнику телеграфа. Безотказно сработавшее обещание «куска добычи» подействовало и на этот раз. Новоиспеченные «кондуктора-помощники телеграфистов» были перетасованы с радистами с крейсеров и распределены по всем кораблям, идущим в море, обеспечив более-менее приемлемое качество связи.

По японским вспомогательным крейсерам прошла коса смерти. «Россия» утопила два, еще один попался на зуб «Богатырю». Все три столкновения происходили по одному и тому же сценарию — первым японца замечал один из вооруженных пароходов. Тут же с него по радио шло сообщение на боевой крейсер и наживка начинала «панический» бег в сторону «большого брата», который, разведя полные пары, догонял японца через пару часов после того, как тот его замечал. После этого следовало предложение о сдаче, которое все три раза было отвергнуто. Все же наспех вооруженный пароход и крейсер, созданный для боя — это немного разные корабли. А уж если пароход, по бедности, вооружался по принципу «а еще у нас складе завалялась вот эта пушечка, которую больше девать некуда»…

Все деньги Япония потратила на создание нормального, современного флота. Вооружение вспомогательных крейсеров шло по остаточному принципу, да и канониров на них посылали тех, кто был слишком плох не только для императорского флота, но и для армии в Манчжурии. Так что тот факт, что за три боестолкновения «Богатырь» и «Россия» получили аж четыре попадания, следует отнести только на счет японского фанатизма. Все японские пароходы продолжали огонь даже после того, как было ясно, что они тонут. Пока «Богатырь» добивал свою жертву, «Лена» догнала на этот раз и эскортируемый транспорт. Видя незавидную судьбу своего охранника, капитан транспорта предпочел сдаться, чему поспособствовал и снаряд, разворотивший баковую надстройку. Новоиспеченный командир решил сэкономить немного времени на выстреле под нос. Последний аргумент оказал должное воздействие и на перевозимый с пушками личный состав артиллерийского дивизиона. До взрыва они планировали оказать сопротивление досмотровой партии, но как артиллеристы вполне оценили весомость пятидюймового аргумента.

Однако при конвоировании старого корыта с парадным ходом в десять узлов во Владивосток возникли неожиданные проблемы. Японский вспомогательный крейсер не зря трещал на всю Юго-Восточную Азию морзянкой, что его топит «Богатырь», пока ему не перебило осколками антенну. Его сигнал был принят находящимися поблизости кораблями пятого боевого отряда адмирала Катаоки. Когда на «Богатыре», шедшим концевым, Рудневу доложили, кто именно показался на правой раковине, ему стало смешно и грустно одновременно. «Богатырь», «Лена» и даже сравнительно медленная «Волга» легко могли оторваться от старого тихоходного броненосца «Чиен-Иен», трофея японо-китайской войны конца прошлого, XIX-го, века. Никто из его сопровождения крейсеров — ровесников броненосца, которые активно воевали в той же войне, но уже на стороне японцев, тоже не имел никаких шансов их догнать. Да и не стали бы эти доживающие свой век инвалиды, от одного из которых так удачно улизнул «Манчжур» у Шанхая, без поддержки пусть старого, но броненосца лезть в драку с «Богатырем». Даже при раскладе трое на одного шансы «Богатыря» были как бы не предпочтительнее.

Но чертов транспорт не мог дать больше восьми узлов, ибо был сурово перегружен. Русские уже целых три часа считали его своим, ровно как и его груз — восемнадцать современных 120-мм полевых гаубиц Круппа с боеприпасами, а топить свое не в пример более обидно, чем чужое. Кроме маршевых батарей с зарядными ящиками и положенными лошадками, на него навалили несколько сотен ящиков с винтовками и около двухсот тонн патронов и снарядов. Кроме того, один из трюмов парохода был отведен под перевозку лошадей, только что доставленных в Японию из Австралии. Рудневу поразительно везло на японских коней…

Судя по широкому разнообразию грузов, наваленных кое-как от трюма до верхней палубы, упорядоченный график перевозок для армии уже начал трещать по швам. Поэтому «Волга» получила приказ полным ходом идти во Владивосток и высылать навстречу «Богатырю» все, что будет на ходу в порту, то есть «Громобой» и, если закончили переборку машин и сняли наконец фок-мачту, «Рюрик». «Лене» вменялось в обязанность конвоировать транспорт туда же, а при невозможности оторваться от японцев вместе с призом принять на борт команду и пассажиров парохода, торпедировать его и отрываться самостоятельно. «Богатырь» же, под флагом Руднева, заложив плавную дугу, направился на пересечку отряда Катаоки.

Арифметика была проста. Бывший японский купец, три часа уже как состоящий на русской службе, удирает со скоростью восемь узлов. Китайский броненосец, последние семь лет ходящий под японским флагом, гонится за ним на десяти, больше он не даст, даже если его спустить с горы Арарат — шибко старенький, однако. Для сближения на четыре мили, с которых он и его свита, те самые три «Симы», могут начать топить дезертира, ему надо три часа. До темноты останется час. Но его подружки могут дать уже не десять, а целых тринадцать узлов, ну а если поднажмут, то, может, и четырнадцать. Конечно, по сравнению с «Богатырскими» двадцати тремя узлами — не смотрится. Но догнать транспорт они смогут уже за два часа, и тогда русской армии не видать новых почти бесплатных гаубиц, а Рудневу и остальным морякам — доли призовых. Задача — не допустить отрыва тройки «Сим» от «Чиен-Иена» и желательно притормозить его самого на часик. Актив «Богатыря» — бортовой залп из восьми шестидюймовок, скорость, позволяющая крутиться вокруг японцев как ему заблагорассудится и большая дальность стрельбы современных орудий. «Богатырские» пушки могут докинуть снаряды примерно на милю дальше, чем орудия главного и среднего калибра броненосца и старых крейсеров. В пассиве — каждый японский крейсер несет по одному забавному орудию. Калибр единичной пушки «Мацусим» был больше, чем на любом современном броненосце как русского, так и японского флота. Но стреляли они по паспорту раз в пять минут, а на самом деле не чаще, чем раз минут в десять. Но поймай «Богатырь» пару таких поросят, и до Владика можно и не дойти, а при том, что дальность стрельбы этих орудий примерно та же, что и у орудий «Богатыря», могут сдуру и попасть. Утешает одно — за всю историю службы ни одна «Сима» ни разу из главного калибра никуда не попала. Слишком была маленькой и неустойчивой платформой для такого крупного орудия. Кроме этого, на броненосце тоже стоят четыре двенадцатидюймовки, правда, тут уже «Богатырь» может безнаказанно издеваться над стариком — его орудия на поколение моложе и бьют на целую милю дальше. Но если сблизиться на тридцать кабельтовых — могут быть проблемы. К тому же сам броненосец, естественно, бронирован. Не с головы до ног, как его современные коллеги, но имеет пояс вполне приличной длины и непробиваемой для «Богатыря» толщины.