Цена изменения - Ольга Антер

Что выбираешь? Быстрая смерть или медленная?

– Ничего. А ты?

Маг недоуменно пожал плечами. И ему постучали пальцем по правому, привлекая внимание.

Подскочив на месте, Эдра обернулся, одновременно поднимая руки в атакующем жесте.

– Ку-ку, – мрачно сообщил Веррейн и свернул ему шею.

– А-а!!!

Аори с громким воплем бросилась на волколака, стоило тому отпустить тело. Он испуганно отшатнулся и вздыбил шерсть, но подруга обхватила его за пояс двумя руками и сжала изо всех сил.

– Ты пришел! Ты вернулся!

– А ты – изменяющая, – буркнул он. Слезы моментально застывали на пронизывающем ветру и превращались в льдинки в глубине волколачьей шерсти, что никоим образом не радовало ее обладателя. – Дальше будем констатировать очевидное? Ну, Аорька… Отлепись. Что тут случилось?

Когтистый палец ткнул в сторону Люс.

– Я пришла за ней, чтобы удержать. И не удержала. Я вместе с ней оказалась в сознании Калли, но я бесполезна, демоны, ну почему я не могу быть нормальной изменяющей, я…

– Погоди-погоди-погоди, – замахал лапами волколак. – При чем тут Калли?

– Ох, Веррейн, – Аори снова шмыгнула носом и отступила на шаг. – Ты не убил того демона… Он поглотил Калли. Он стал Калли. И запер нас в ее приграничье, в ее сознании.

Она обвела руками безрадостный пейзаж.

– Значит, это – ее кошмар? – волколак опустился на колени и обессилено уронил лапы в снег. – Да. Это она, ты не обманываешь меня, изменяющая. Как я сразу не почувствовал?

Он поднял лапы и посмотрел на жесткие черные ладони.

Так легко убивать. Гораздо проще, чем присмотреться хоть на секунду к тому, кого убиваешь.

– Ее медвежата.

Пасть волколака приоткрылась, показывая белые сабли клыков.

– Я искал в каждом закутке Грани, вместо того, чтобы найти того, кто отобрал ее у меня. Ох, Калли!

Буря превратилась в настоящий ураган, с волколаком в эпицентре. Кристаллы взорвались один за другим, рассыпая вокруг сапфировые искры. Аори согнулась, закрывая лицо руками от режущих, как стекло, осколков, но Веррейн даже не пошевелился. Ветер трепал его шерсть, выдирал холодными пальцами, а он все стоял на коленях, принимая эту казнь.

Аори попыталась шагнуть к нему, но буря оттолкнула изменяющую, опрокинула навзничь.

И, когда ветер стих и она смогла вновь поднять голову, посреди выкрашенного кровью льда встал с колен изменяющий. Пряди темных волос упали на его лицо.

Он с трудом подбирал слова, он едва ворочал языком, забыв, как быть человеком.

– Ты помнишь, кто я. Единственная – помнишь.

Веррейн не смотрел на Аори, он говорил с пустотой. И та, к которой обращался маг, обняла его со спины и прижала лицо к плечу.

– Я думала, ты забыл обо мне.

Голос – прохладный и терпкий, как перестоявший чай. Веррейн зажмурился изо всех сил, сражаясь с разрывающей сердце болью.

– Никогда.

– Я хотела, чтобы забыл. Чтобы жил дальше.

– Я умер в тот же день.

– Зачем?

– Смысл ушел.

Он осторожно повернулся, посмотрел в ее глаза.

– Я теперь только демонов могу убивать. И этого я достану даже с Грани, если ты пойдешь со мной.

– На Грань? Наконец-то.

Голос Каллике менялся с каждой фразой, будто маленькое, хрупкое сознание оттаивало в руках проклятого всеми мага.

– Там можно жить.

– Я знаю, – она взяла его лицо в ладони. – Кем я стану?

– Смыслом.

Каллике рассмеялась, звонко и легко.

– А что будет с другими? – тихо спросила Аори. – Помоги ей, пожалуйста!

Она снова опустилась на колени рядом с Люс и сжала ее холодную руку в своей, пытаясь согреть.

– Она уже не здесь, – ответила Каллике и, высвободившись из рук Веррейна, приблизилась. – Осталась только наша память о ней.

Она села на корточки рядом с Аори и положила ладонь на лоб Люс. От ее прикосновения растаял лед, кожа утратила мертвенную бледность, и теперь изменяющая казалась сладко спящей. Только мокрые ресницы выдавали пролитые слезы.

– Мы не можем уйти, пока нас есть, кому помнить. Друзья… Любимые… Они не дают начать новую жизнь. Думают, что оказывают этим почести, а сами запирают души на Грани.

Аори убрала прядку с лба подруги. Так просто, когда растаял лед. Почему ты не сделала этого раньше, Калли? Почему не остановила зиму? Сколько, сколько таких, как Люс, разделили с тобой последний сон?

– Я не смогу ее забыть.

– И это – правильно. Память дарит надежду, когда помнят не только имя, но и дела, стремления, желания. Все то, что душа не успела закончить.

Аори медленно кивнула. Слезы капали из глаз и падали на землю хрустальными стекляшками.

– Люс… Обещаю, я отправлюсь в твой мир, я найду твоих друзей и родных. Я помогу им. Не становись демоном, хорошо?

– Я передам, – Каллике оглянулась на шорох шагов.

Веррейн положил руку ей на плечо.

В жизни изменяющих нет места для добрых чудес, но вот оно, перед ним. Калли вернулась из прошлых столетий, и нет особых отличий между ней и Аори.

Наши судьбы написаны, и конец сразу известен. Мы лихорадочно шатаемся влево и вправо, мы пытаемся раскачать и оборвать эту нить.

Все зря.

Впрочем, разве ж обычные люди живут иначе?

– Если она станет с тобой разговаривать, – горько прошептала Аори.

– Бедная девочка. Она погибла из-за меня.

– Нет, – Веррейн сжал плечо Каллике. – Ты не могла сопротивляться. Если хочешь кого-то обвинить, обвини знакомую тебе сволочь. Я ушел. Оставил одну. На сотни лет.

– Узелки, – пробормотала Аори, не отводя взгляда от Люс. – Мы все – узелки. Оказываемся там, где должны оказаться, делаем то, что получается. Я одного хочу только…

– Чего, сестренка?

Каллике наклонилась и взяла ее за свободную руку.

Прошлое и будущее встретились и сплели пальцы. Два отражения одной судьбы.

Что, если нет миллиардов бессмертных душ, если мы – части одной из них?

Что, если я – лишь обрывок памяти?

– Увидеть конечную точку. Может, мы освободимся после нее?

Глаза древней изменяющей сияют так, словно она видит всю тебя, от волосков бровей до хижины на скале приграничья. Она смотрится, как в зеркало, и тысячи замеченных отличий заставляют хмуриться гладкий лоб.

Но Каллике, все же, улыбается и обещает:

– Ты сможешь. Ты сможешь изменить.

Когда вспыхнул свет и темнота спряталась на последних безопасных островках под автоходами, когда вылетели двери и внутрь склада ворвались боевые маги, когда рассыпались брызгами оставшиеся от демона потоки, Аори так и не подняла головы. Она сидела там, где на ее руках истаяло тело изменяющей, и смотрела перед собой невидящими глазами.

Вдалеке, по ту сторону реальности, ярилась снежная буря. И демоны, что остались внутри, были куда человечнее тех, что носили людское