Ответная угроза - Сергей Чернов

и остались в Курляндском котле, — эта моя мысль заставляет замереть Анисимова. А ведь точно! — говорит он всем лицом.

— Сообщение в Москву будет такое: доблестная 11-ая армия совместно с войсками Северо-Западного фронта, нанеся противнику тяжёлые потери, освободила город Шауляй и множество прилегающих населённых пунктов. Ты ещё дополнительную генеральскую звёздочку получишь.

Довольно гыгыкаю и снова наливаю.

— Хватит вам на сегодня, — Шура убирает со стола бутылку.

— Ты понял, Николай Палыч? — подмигиваю гостю. — Кто на самом деле командир? И наплевать ей, что я — маршал, что со мной сам товарищ Сталин советуется…

Адочка переглядывается с мамой и хихикает.

— Ты что, правда, считаешь это победой? Я всё-таки до двух батальонов потерял и несколько батарей.

— Общие потери в тысячу человек?

— Поменьше. Человек восемьсот…

— А немцы?

— Тысяч семь-восемь. И сейчас их авиация долбит. Когда облака расходятся.

— В городских боях в Шауляе мог потерять больше. И город разрушил бы. А так мы его целеньким получили. А запереть ты их никак не мог. Их там тысяч шестьдесят было, полнокровный армейский корпус с приданными частями.

Успокаивается Николай Палыч. Одно и то же часто можно подать под разным соусом. Геббельс будет кричать об успешной эвакуации войск и спрямлении линии фронта. Совинформбюро сухо и торжественно объявит о возвращении в лоно Советской власти ещё одного немаленького и важного города и немецких потерях. И то и другое вроде бы правда. А настоящая в том, что я категорически не желаю брутальных кровопролитных битв. С обеих сторон кровопролитных. Вот так, один к десяти в нашу пользу, только за. Один к одному, по нынешнему времени, считаю зазорным.

А так-то можно было Анисимову вцепиться в хвост отступающих, Кузнецов ему в помощь, и развернулась бы эпичная битва на огромном пространстве. Брутальная и увлекательная. Сколько бы книг и фильмов бы потом написали и сняли! О-о-о! Опять я целый культурный пласт родной страны порушил, ха-ха-ха…

21 декабря, воскресенье, 09:20

Минск, штаб Западного фронта.

— Голубеву топлива хватит, чтобы выйти сюда и сюда, — тычу пальцев в огромную карту, расстелённую на двух столах сразу, — и взять Варшаву в клещи. С северо-восточного направления.

— Ему на большее хватит, — замечает Курдюмов, наш самый главный снабженец.

— С запасом надо считать. Что-то немцам удастся разбомбить, где-нибудь неожиданный перерасход случится. Война — дело такое…

— С юга к Варшаве сдвинется 4-ая армия, — продолжаю строить наполеоновские планы. — Авиаразведка докладывает, что плотность немецких войск там до сих пор на недопустимо низком уровне.

— Могут скрытно резервы подвести, — осторожно возражает Климовских.

— Вряд ли, — пожимаю плечами. — И на это есть войсковая разведка и разведка боем.

— Хорошо бы резервами подкрепить, — снова осторожничает начштаба.

— Они у нас есть?

— 47-ой, 50-ый стрелковые корпуса, 4-ый воздушно-десантный корпус, 3-я и 4-я дивизии ополчения… — Климовских забарабанил, как пулемёт. Хренассе, сколько войск он зажилил!

— Ещё в Смоленске формируется моторизованный корпус, но там долго ещё будет тянуться. Лейтенантов из училищ ждут.

— Если есть, чем подкрепить, то давай, — решаем передать Коробкову, командарму-4, 47-ой стрелковый корпус. С наказом сделать из него моторизованный за счёт трофейной техники. Т-34 подбросим по мере поступления. 4-ый мехкорпус у него уже фактически моторизованный, хотя по названию остался механизированным.

Полковник Каршин пишет на фишке «47 ск» и ставит её на нужное место.

— А почему я раньше ничего не знал об этих замечательных резервах? — доходит до меня неприятная несуразность. Как так-то? Комфронта о своих войсках чего-то не знает!

— Их фактически не было, Дмитрий Григорич, — улыбается Климовских. — Только по бумагам считались. Там личного состава меньше трети в июне насчитывалось, техники кот наплакал. А за эти полгода потихоньку привели их в божеский вид. Только боевого опыта мало. Кое-какие части в Минском сражении участвовали и всё.

А, ну тогда ладно. Меня отпускает.

Теперь авиация. Двигаем фишки, ставим отметки обеспеченности топливом и боеприпасами. То и дело бегают связисты, шлют в войска уточняющие запросы. Учитываем всё, включая банно-прачечные поезда, которые наклепал генерал Васильев. Его мобильные лесопилки уже давно уходят в войска. Строить линии обороны станет удобнее и быстрее.

Инвентаризируем возможности бомбардировочной авиации.

— М-да… — комментирую таким междометием доклад Копца, — хотелось бы больше.

Ограничены мы всё-таки в своих хотелках.

— Тогда сделаем так. Ближние города, которые могут достать пешки, пусть они и бомбят. А дальние…

А на дальние, тот же Берлин, в нашем распоряжении всего пять-шесть массированных налётов самолётами ТБ-7. Выбираем цели с наивысшей концентрацией промышленных и стратегических объектов вроде мостов и шлюзов. Постепенно вырисовывается общий план.

Изнурительная штабная работа продолжается до четырёх часов пополудни.

В пятом часу закругляю длинное совещание.

— Сделаем так, товарищи. Спокойно поужинайте. Вечер и ночь подумайте, вдруг что забыли. Окончательно план примете завтра. И уже под командованием Владимира Ефимовича (Климовских). А я уезжаю к финской границе. Сталин мне приказал плотно Финляндией заняться. Так что вы уж тут без меня, товарищи. В том, что вы не подведёте, у меня нет ни малейших сомнений.

Поговорка такая есть к месту. Дождалась сука праздника, сама лежит, щенята лают. Вот я та самая сука и есть. Дождался праздника. Могу всё бросить на своих щенят-генералов, и не боятся. Они всё сделают без меня в лучшем виде. Конечно, со мной будет в наилучшем, но и так не плохо.

— Последнее пожелание. Нашим войскам предстоят городские бои. Обдумайте способы действий, методы штурма зданий, формирование штурмовых групп. Там обычное деление на взвода и роты не очень хорошо подходит. Штурмовые группы часто будут действовать с большой долей автономности от командования.

Обсуждаем эту проблему, завершаю совещание последним приказом, который вызывает весёлый смех:

— Брать Берлин без меня строго-настрого запрещаю!

Этот приказ, хоть и несерьёзный, наглядно показывает моим генералам, насколько я в них уверен.

23 декабря, вторник, время 11:45.

Аэродром под Волховым.

Выпрыгиваю из своей тэбешки. У меня модернизированный вариант, летает выше, герметизация близка идеальной, в дальнем конце фюзеляжа закуток, где можно нужду справить. По дороге приходится кислородное оборудование обходить. Благодаря нему можем почти до двенадцати километров высоты запрыгнуть. Вот только здесь его пока нет. Надо заказывать.

Облёт совершал, с ТВД, театром военных действий надо знакомиться лично, в том числе визуально. Природа похожа на белорусскую, но заметно холоднее. Хмыкаю.