Скажи мне "да". Возвращение - Кира Стрельникова

Когда лезвие Лэйра прочертило красную полосу на плече Неля, она чуть не вскрикнула, но удержалась, только крепче прижалась к Солу да судорожно вздохнула, до боли прикусив губу. Керстен, покосившись на порез, хмыкнул, мотнул головой, отбросив влажные пряди с лица, и криво улыбнулся.

— Царапина, — бросил он небрежно, и в следующий момент атаковал, не дав противнику возможности перевести дух.

Ещё несколько быстрых ударов в гудящем от напряжения воздухе, и — Ингор сделал шаг назад. Попытался надавить на Неля, вернуть позицию, однако Керстен уверенно теснил его к деревьям, и Трин поняла: до сих пор любимый сражался, не показывая всего мастерства. Теперь же нападал в полную силу, не давая Ингору ни малейшего шанса, вынуждая только защищаться. С лица Огненного Лэйра слетело невозмутимое выражение, в серых глазах полыхала мрачная ярость, а зубы скрипели от бессильной злости. Да, противник оказался неожиданно сильнее, и тот единственный просчёт оказался первым и последним. Больше Нель не позволил клинку Ингора преодолеть его защиту. Ещё несколько быстрых ударов, до Трин долетело короткое, глухое рычание — Ортол не желал сдаваться, смиряться с поражением, но исход поединка уже был ясен. Да с самого начала все понимали, отсюда уйдёт только один, и кто именно, ни у кого сомнений не оставалось. Ингор продолжал отступать… И в какой-то момент его спина упёрлась в широкий ствол дерева. Нель не стал медлить, широкий взмах, неуловимое, размазанное движение, и Лэйр не успевает на доли секунды. Острая кромка меча Керстена чиркнула по его клинку, выбив искры, и… Трин услышала влажный хруст и сдавленный возглас.

Мышцы на спине Неля напряглись, когда он подался вперёд, глубже вгоняя меч, и Снежинка видела только лицо Ингора, напряжённое, с остановившимся на ней взглядом. Что она почувствовала?.. Страх, вину, грусть? Триинэ вздёрнула подбородок, поджала губы, не отведя глаз. Лэйр сам виноват, что поднял руку на чужое, он знал, на что шёл. Девушка переплела их с Солом пальцы, наблюдая, как Нель сделал шаг назад, вытащил меч, обтёр клинок об штаны противника, обессилено прислонившегося к дереву. Его меч упал на траву, но голову Ингор держал всё ещё дзйий прямо, так же глядя на Трин, а потом его заслонил Нель. Керстен развернулся, шагнул к ним, и на его лице появилась немного усталая улыбка. Плечо было залито кровью — порез оказался глубоким, и Триинэ, тут же позабыв про поверженного, резко вздохнула, подавшись вперёд, и Сол отпустил. Снежинка в несколько шагов оказалася рядом, обняла, не побоявшись испачкаться, и уткнулась носом в грудь Нелю, вдыхая немного терпкий, такой родной запах.

— Всё хорошо, Трин, — немного хрипло произнёс Керстен, осторожно обхватив её одной рукой за плечи. — Подожди, дай в порядок себя приведу…

Она даже не посмотрела на неподвижное тело у дерева, желая поскорее покинуть место поединка и поехать дальше. К этому всё шло, и убиваться по тому, кто чуть не испортил ей жизнь, уподобившись Саламандре, Трин не собиралась. Она испытывала только облегчение, что теперь точно можно не оглядываться через плечо.

— А как же его заказ Мерхилдам? — уточнила Снежинка у Альши, когда они выехали на дорогу и направились к перевалу.

— Со смертью заказчика он считается недействительным, — успокоил Ластон.

Дорога постепенно поднималась к перевалу, холодало, появился снег, и к середине дня пришлось достать тёлые плащи и свитера, а дом, про который говорил хозяин гостиницы в Рахоте, показался даже раньше, чем они рассчитывали. Хотя солнце ещё не село, но здесь, на перевале, высокие пики заслоняли его, и в ущелье уже царили сиреневые сумерки. Путники расположились на ночлег, собираясь завтра выехать снова как можно раньше. На следующий день их ждала Обитель.

Шаино с отстранённым интересом смотрела на неподвижного Ингора с залитой кровью грудью. Скоро его найдут, свидетели подтвердят, что Огненного вызвали на поединок, который он и проиграл. Всё честно. Странно, но бессмертная не испытывала никаких эмоций по поводу смерти Лэйра, словно в глубине души с самого начала знала — этот спор ей не выиграть. Покровительница поболтала в бокале вино необычного, густо-фиолетового цвета, осторожно пригубила терпкую, с горчинкой жидкость. Потом небрежно махнула рукой, убирая изображение, и развернулась к выходу.

— Даже ничего не скажешь, ни одного слова на прощанье? — с лёгкой иронией осведомился Эзор, приподняв бровь и глядя на замершую Шаино насмешливым взглядом ярко-синих глаз. Он стоял, прислонившись плечом к косяку, и во всей небрежной позе сквозило превосходство, так несказанно бесившее в последнее время женщину. — А он так верил, что ты ему поможешь.

В улыбке тоже сквозила насмешка, а ещё, на этом обычно невозмутимо-скучающем лице теперь отражались триумф и предвкушение. И эмоции словно отмерли, бессмертная с силой сжала бокал, рискуя его раздавить. Первый порыв, убежать из Залы, оттянуть неизбежный разговор как можно дальше, Шаино жёстко подавила. Она не трусиха и никогда не бегала от сложностей, даже когда ещё оставалась человеком. Не совершит такой глупости и сейчас. Несмотря на поднявшиеся и совершенно неуместные нервное волнение и чуть-чуть растерянность. Шаино не любила проигрывать, очень.

— Нет, не скажу, — как можно равнодушнее ответила бессмертная и перевела взгляд на белоснежный горный пейзаж за окном. — Он знал, на что шёл, когда открыл охоту за твоей Снежинкой.

Эзор выпрямился, сделал несколько шагов, не сводя с собеседницы глаз — она всей кожей чувствовала, как Покровитель Реффердов смотрел на неё, причём не просто так, а разглядывал. Оценивал. Подмечал детали, почти не скрытые привычным полупрозрачным одеянием Шаино. И в кои-то веки она пожалела, что не выбрала что-то поскромнее. Покровительница Лэйров сердито поджала губы и нахмурилась, досадуя на себя за нелепую застенчивость — с каких пор?! Шаино плавно повернула голову, смерила Эзора отстранённым взглядом и обронила:

— Надеюсь, ты хорошо будешь обращаться с моим кланом, и мне не придётся разгребать после тебя проблемы. У них мир, — зачем-то добавила она и так очевидную вещь.

— Мне не твой клан нужен, — негромкие слова повисли в воздухе тяжёлыми ртутными каплями, и хотя Шаино и так догадалась, произнесённые вслух, они… испугали, как никогда.

Да, она вспомнила. Взволнованный, смущённый парнишка, его восторженный взгляд и обида и недоумение, мелькнувшие на лице, когда прекрасная танцовщица прошла мимо, не удостоив внимания. Да ещё и резко отбрила. То, что выросло из начинающего музыканта, тот, кем он стал, каким он стал, никак не вязался с давним воспоминанием из прошлой жизни. Бессмертная не хотела иметь с ним никаких дел, вообще держаться подальше, потому что… Эзор теперь сильнее. Непонятно, каким образом, но — он сильнее Шаино. Тем, что не забыл, как это — быть человеком.

Покровительница Лэйров залпом допила вино, повертела в руках бокал и вдруг выкинула в окно: эмоции взбурлили горячей лавой, выплеснулись, растеклись по телу, испаряя кровь. Женщина тяжело задышала, сжав руки в кулаки, резко повернулась к собеседнику, так, что воздушные одежды взметнулись мерцающим туманом вокруг совершенного тела.

— Я никогда никому не принадлежала и не буду принадлежать, — отчеканила Шаино, сверкнув глазами, и вздёрнула подбородок. И со злой насмешкой добавила. — Что, Эзор, неужели влюбился и решил таким оригинальным способом обратить на себя моё внимание? Фи, грубо, — бессмертная сморщила нос.