Последний крик банши - Юлия Журавлева

— Не ожидал. Даже контролировать себя можешь, — одобрил немертвый. — Убей ее! — последовал приказ.

Банши напряглась. Один шаг отделял ее от боевого безумия. Одна отобранная и выпитая жизнь. Но у нежити, как и у инфернов, имелась четкая иерархия. Ревенант подчинялся банши, поэтому вступил в неравный бой, чтобы спасти город и людей. Теперь банши должна подчиниться личу, чтобы убить человека, а затем уничтожить спасенный ею же город…

— Убей. — Мужчина подошел вплотную, проведя костяшками пальцев по ее лицу, по шее, где не бился пульс, по груди, ребрам, замерев на животе. От его пальцев, так же как и от пальцев ее инквизитора, шла сила. Но не светлая и легкая, ласкающая, будто перышко, а темная, тяжелая, обволакивающая, но сейчас не менее, а даже более прекрасная.

Ей одновременно не хотелось и хотелось убивать. Сжавшееся на полу в комок ничтожное существо, жалкое, с ужасом смотрящее на стоящих перед ней нелюдей. Легко и просто рассуждать о смерти отвлеченно, каково это — взглянуть ей в глаза?

Банши протянула руку, дотрагиваясь до лба своей жертвы. И без того слабое, едва брезжащее сознание угасает. Труп заигравшейся ведьмы заваливается набок.

— Идем, ты готова, — обнимая и притягивая к себе женщину, довольно сказал лич.

Для истинных существ смерти нет преград, им не нужны порталы и символы. Только воля, способная практически на все. И пространство разрывается, затягивая их в конечную точку.

На крышу небоскреба, где бушевал ветер…

Тысячи, миллионы огней, как разноцветные отражения звезд, сияли внизу. Но особыми огнями светились души людей, еще не знающих, что скоро погаснут. Город, на который с высоты небоскреба спускается тьма. Банши прикрыла глаза, ощущая мощную энергетику мегаполиса, бесконечную пульсацию жизни в нем.

— Мне жаль, что ты не сможешь оценить нашего триумфа. — Лич встал рядом с женщиной, оглядывая свои будущие владения. — Открыв переход в мир смерти, ты должна максимально долго его удерживать. Пусть по нему пройдет наше воинство. А я подниму всех умерших здесь. Мы создадим армию, с которой не сможет справиться нынешняя жалкая инквизиция. Я был не нужен на той стороне, посмотрим, что они смогут сделать, когда я выступлю против.

— Как давно ты идешь дорогой смерти? — Голос банши сливался с ветром, казался его отголоском и продолжением.

— Год, но, как видишь, уже многого достиг. И я благодарен тебе. Та история позволила мне наконец прозреть. Я бы так и влачил свое никчемное существование среди тех, кто зовется инквизиторами, не имея практически никаких способностей. Смерть же может дать истинное величие, не так ли?

— Да. — С этим банши не спорила. Только в своем темном обличье она ощущала себя по-настоящему сильной и свободной.

— Пора начинать, я тоже долго ждал.

Банши смотрела на город, видя за каменными строениями живых людей, и какая-то часть отчаянно сопротивлялась приказу. А другая, напротив, предвкушала грядущую жатву. Но ночь — время тьмы, и тьма внутри взяла верх над светом.

Женщина широко развела руки, неживое тело не ощущало холода, но порывы ветра, обдувающие кожу, чувствовались. Этот ветер разнесет ее крик. Крик, который затопит город, смоет его, как волна, и призовет смерть.

— Катя!

Этот крик оказался полной неожиданностью. Оба немертвых обернулись к уставшему, едва стоящему на ногах человеку. Инквизитору.

— Наш юный герой пожаловал, — улыбнулся лич. — Ты вовремя, можешь наблюдать за невероятным зрелищем. Продолжай, — бросил он дочери смерти.

— Катя, стой! — Максим сделал два шага вперед. Ветер буквально сбивал с ног. — Я приказываю по праву хозяина: остановись! Ты подчиняешься только мне!

В груди женщины что-то шевельнулось. Приказ, которого нельзя ослушаться. И банши сделала шаг навстречу инквизитору.

— Дурак ты, Аверин… видимо, это наследственное, — притворно вздохнул лич.

А затем ударил.

Максим был готов к атаке, но щит не выдержал и схлопнулся, вобрав в себя удар. Время выставить второй ему давать не собирались, но новой атаки не последовало. Банши оказалась между ним и личем.

— Уйди! — Высший немертвый стоял в ярости: наверное, не так Олег Володарский представлял себе триумфальный захват мира.

— Нет.

Она давала инквизитору клятву. И Максим отчетливо понимал, что, если его банши не справится с личем или перейдет на сторону нежити, он труп. И не только он.

— Послушай, мы можем вместе идти путем смерти, хочешь? Я изменю план, тебе не придется приносить себя в жертву и покидать мир живых.

— Нет. — Банши не шелохнулась.

— А ведь все так хорошо начиналось.

Лич двигался быстро, очень быстро, никакой человек не может двигаться с подобной скоростью и так резко менять направление движения. Но банши могла. Удар силой, как плетью, почти сбил женщину с ног, она упала на одно колено и сразу же пружинисто вскочила, чтобы броситься вперед. Дочь смерти, потомственная, имеющая внутри не один, а два дара, сражалась с новорожденным личем почти на равных. Но только почти. Максим видел, как Володарский, а точнее, то, чем он стал, ведет в бою, незаметно подтачивая силы банши. Они кружили по площадке, но каждый раз Катя стояла между своим инквизитором, хозяином, и тем, кто столько лет являлся ее главным врагом. Но очередной удар швырнул ее на пол, и лич бросился сверху.

Его дар жжет, проникая насквозь, в самую душу, расползаясь черными змеями по телу, обвивая, жаля. Банши выгибается, открывая рот в беззвучном крике, а ведь она не чувствует боли. Раньше не чувствовала, потому что люди не способны причинить дочери смерти настоящую боль.

И Максим не выдержал, он просто не мог безучастно на такое смотреть.

Удар инквизитора для лича как комариный укус: не больно, но неприятно. Максим высвобождает дар на полную мощь, вкладывая в удар все, всего себя. Потому что понимает — больше сила ему все равно не понадобится.

А Володарский уворачивается и уходит. Он ведь столько лет был инквизитором… хорошим инквизитором, кто бы и что бы там ни говорил. Ему знакомы все приемы и уловки, знакомы даже лучше, чем неопытному мальчишке, пытающемуся ему противостоять. В мгновение ока лич оказывается за спиной человека и будто в шуточном жесте закрывает ему ладонями глаза.

— Прощай, — произносит он одновременно с прикосновением. Одним-единственным, достаточным для того, чтобы прервать жизнь. И никакой щит не стал помехой.

Банши вздрогнула, а натянутая пружина внутри лопнула. С трудом поднимаясь на ноги, она не могла поверить в то, что чувствовала. Тиски клятвы, сжимавшие ее до этого, исчезли.

В голове прозвучали тихие слова: «Покуда есть я и покуда есть ты». Его больше нет, ее хозяина больше нет, как и его власти над ней. Максим мертв. В это трудно поверить, но банши не могла ошибиться. Кто угодно, но не банши. Сейчас перед ней лежало безжизненное тело того, кто стал ей так дорог. О ком она не забывала даже в своем темном обличье. И почему-то эта мысль отдалась такой страшной болью, что женщина согнулась. Казалось, в живот всадили нож и с наслаждением провернули.