Безумием мнимым безумие мира обличившие - Автор Неизвестен

день рождения Матронушки. Говорю мужу: «Подожди, сейчас в житие Матронушки загляну». У меня и у мужа слезы выступили на глазах. Матронушка родилась 22 ноября и наша дочка тоже 22 ноября! Заступница наша перед Господом и Богородицей — матушка Матрона.

Анатолий и Татьяна, Москва

Матрону знают десятки тысяч православных людей. Матронушка — так ласково называют ее многие. Она — так же, как при земной своей жизни, помогает людям. Это чувствуют все те, кто с верою и любовью просит ее о заступничестве и ходатайстве перед Господом, к Которому блаженная старица имеет великое дерзновение.

БЛАЖЕННАЯ СТАРИЦА СХИМОНАХИНЯ ОЛЬГА МОСКОВСКАЯ[24]

С южной стороны храма на Калитниковском кладбище Москвы, вблизи церковной стены стоит большой крест черного мрамора. Он сразу привлекает к себе внимание, потому что выше многих крестов на кладбище. Около него часто можно видеть посетителей. Пришедшие подолгу стоят у креста, молятся, поют панихиды. На могиле, что под этим крестом, почти всегда цветы. Землю приходится подсыпать, так как приходящие ее разбирают. Земля эта исцеляет от многих недугов — душевных и телесных. Исцеляет, конечно же, молитва великой старицы нашего времени блаженной схимонахини Ольги, упокоенной в этой могиле.

Блаженная старица прожила на земле 102 года. Может быть, и теперь кто-то вспомнит, как его, терзаемого мрачными мыслями, нагоняла на московской улице странная невысокая сухонькая бабушка, увешанная тяжеленными узлами с какой-то поклажей: «Помоги, миленький, донести!» Невозможно отказать в такой просьбе пожилому человеку «Спасибо, миленький, помог!» — старица удаляется со своими тюками, но где печаль, где тоска? Ушли они вместе с грузом «тяги земной» грехов человеческих, которые взвалила на свои плечи блаженная…

Матушка никогда не рассказывала о своей прошлой жизни. Известно лишь, что родилась она в 1871 году в Егорьевске Московской губернии[25], происходила из дворянского сословия. Семья была многодетной и благочестивой.

В отроческом возрасте Мария Ложкина ушла в Каширский Никитский женский монастырь Тульской губернии[26].

В Никитском монастыре приняла Мария монашеский постриг с именем Моисеи. Известно, что в монастыре матушка стегала одеяла и шила. При закрытии монастыря сильно пострадала: ей тяжелым предметом пробили череп. Одна из монахинь обители была дочерью богатого купца и после закрытия монастыря ушла в дом отца вместе с матушкой Моисеей.

Постригал матушку в схиму отец Амвросий Балабановский (продолжатель Оптинского старчества). Когда схимонахиню Ольгу спросили о постриге, она ответила: «Это тайна, об этом никому не говорят».

Отбыла матушка «положенный срок» в ГУЛАГе. В Москве она поселилась неподалеку от Таганской площади, в крошечной комнатке полуподвального помещения двухэтажного кирпичного дома, на углу Большого Дровяного и Известкового переулков.

Комната матушки была угловая, треугольной формы, площадью около пяти квадратных метров, с одним окошком. В келье — топчан из досок, маленький столик, два стула и несколько икон.

Дверь из комнаты матушки вела на кухню, где стояла печка. Другую комнату занимали соседи. Им очень хотелось выжить старушку любым способом. Для этого они, протопив печь, закрывали вьюшку раньше, чем положено, и уходили из дома, надеясь, что матушка угорит. Соседи также грозили, что если она выйдет из дома, то ее не впустят в квартиру, обещали отправить в сумасшедший дом, не позволяли самой топить печь — так что в морозы матушка сидела в нетопленой комнате и не могла согреть себе даже чаю. Пенсии матушка не получала и, когда соседей не было дома, ходила в столовую, собирала с тарелок кусочки хлеба, остатки еды — тем и питалась.

Но никогда блаженная старица не осуждала соседей, а только молилась о них. Так матушка Ольга прожила почти в затворе около 15-ти лет, пока с ней не познакомилась Акилина Никитична, будущая ее опекунша.

Акилина Никитична так вспоминает о матушке: «Шла я со службы из храма Покрова на Землянке. Вижу бабушку, которая меня как будто поджидает. Предложила ей помочь перейти через улицу, зашли мы в булочную, купили по булочке. Я ее спросила: «А вы не монахиня? Можно посмотреть, где вы живете?» Она повела меня к своему двухэтажному домику, зашли мы в ее комнатку, она и спросила меня: «Как тебя зовут?» — «Акилина». — «А-а-а, значит, мать Лина». С этого времени все матушкины меня звали мать Лина. Произошло это знакомство в последний год Великой Отечественной войны.

Матушка какое-то время читала на клиросе в храме Успения Пресвятой Богородицы в Гончарах. Заходили к ней изредка монахини. Духовный отец их жил в Кашире — они ездили туда вместе исповедоваться и причащаться. С поездкой к духовнику связан случай прозорливости матушки. Собрались в Каширу три монахини, пришли к матушке, предлагая отправиться вместе с ними. Матушка ответила: «Я не поеду, мне путь не лежит». Все три монахини погибли в результате крушения поезда, на котором они ехали.

Помню еще один случай: пришла матушка к схимонахине Иоасафе и сказала: «Можно, я у тебя побуду, я пришла к тебе умирать, умирать буду у тебя». Завернулась в мантию и легла на кровать. Через год матушка Иоасафа умерла.

Соседи к ней относились ужасно. Матушка говорила: «Они меня обижают, а я за них переживаю». До того как матушка начала юродствовать, у нее было много духовных книг, потом соседи все разворовали. Им все же удалось отправить матушку в психиатрическую больницу. Там она отказывалась вкушать пищу. Ее связывали, разжимали рот и насильно кормили. Я пыталась вызволить матушку из больницы, но мне сказали, что больную отпустят только в случае, если кто-нибудь оформит опекунство, иначе отправят в дом престарелых. Достала я нужные справки, оформила опеку — тогда отпустили матушку домой».

Соседи (один из них был милиционером) никого не впускали к матушке. Тогда мать Лина пошла в отделение милиции, где работал этот милиционер, и пожаловалась, что он не позволяет ей, опекунше, ухаживать за старой женщиной. Обещала сходить на работу к его жене, после чего мать Лину стали пускать в дом. А до этого она передавала матушке еду через форточку в ее келье, благо совсем невысоко над землей. Долгие годы невольного затвора в этой келье матушка почти не видела горячей пищи. Поэтому мать Лина варила картошку или кашу, укутывала в одеяло и приносила матушке, передавая через форточку.

Мать Лина вспоминает, что уже сразу после войны к матушке стали приходить за помощью больные. Матушка их перекрестит, помажет маслом от лампады — и они исцелялись. Одно из