Скитальцы - Кнут Гамсун

Стояла летняя, по-северному светлая ночь. Ездра и Теодор ходили взад и вперёд, страшно им не было, напротив, они вызвались посторожить покойника из добрых побуждений, упрекнуть их было не в чём. Разве что Ездра втайне радовался, что вода из его болота уже спущена, и эту радость едва ли можно было назвать благочестивой.

Потом они сели на землю и задремали, солнце спустилось за холм, стало прохладно, пришлось им застегнуть куртки. Последнее, о чём они говорили, так это о том, что никогда ничем не обидели шкипера Скору, за что бы он стал мстить им? Нет... И труп — это всего лишь труп, а не шкипер. Да, но...

Теодор вздрогнул и проснулся, верно, ему что-то приснилось.

Что с тобой? Ездра быстро вскочил.

Ничего особенного. Только вот глянь туда вниз. Там что-то шевелится!

Что шевелится?

Покрывало Скору. Может, спустимся и посмотрим.

Давай, ответил Ездра, однако он не спешил.

Полночь уже миновала, начало светать, они напряжённо вглядывались в полумрак. Что-то красноватое, может, зверь какой, сказал Теодор.

Ездра: Наверняка это лисица.

Ты прав, согласился Теодор. Скорее всего, лисица, но...

Пойдём посмотрим, шепнул Ездра.

Пойдём... А ну как это нечистый?

Чего-чего? Ездра вздрогнул. Ты это всерьёз?

Может, он, а может, и не он. Но ты не хуже моего знаешь, что нечистый, выискивая жертву, может принимать любое обличив, так почему бы ему не обернуться лисицей? Так все говорят.

Ездра заколебался: Скору погиб уже давно, и все эти годы его душа была на небесах, с чего это он вдруг понадобился нечистому?

На этот вопрос Теодор ответить не мог.

Или ты думаешь иначе? — опять спросил Ездра.

Теодор: Мало ли что я думаю!.. А только зверь этот мне подозрителен. Я тебе вот что скажу: Скору был далеко не ангел, не думай. Уж он-то достаточно нагрешил в своё время, я точно знаю. Вот нечистый и явился к нему.

Но Ездра был не робкого десятка, он взял в каждую руку по камню и начал спускаться к трупу.

Ты пошёл? — спросил Теодор и нерешительно двинулся за ним.

Увидев человека, рыжая лисица тут же отскочила от трупа, мелькнув в воздухе красной полоской; Ездра швырнул в неё камень, лисица взвизгнула, может, только от страха, но, как бы то ни было, всё-таки взвизгнула, и Ездра был доволен.

Они подошли поближе, теперь от трупа шёл гнилой дух, они зажали носы. Теодор осмелел, он убедился, что то была лишь жалкая земная тварь, нечистый не стал бы убегать, а тут же растворился бы в воздухе или прикинулся муравьем.

Ты только взгляни, что эта дрянь натворила! — воскликнул он.

Пытаясь добраться до тела, лисица разодрала на шкипере одежду, правда, лица она не тронула, но одежду потрепала изрядно, даже пуговицы погрызла. Не лисица, а истинное чудовище! Они быстро привели в порядок одежду шкипера и снова прикрыли труп. И договорились больше не спать.

Просто чудо, что я проснулся, пока она не натворила чего похуже, сказал Теодор, не сомневаясь, что именно ему принадлежит честь спасения трупа...

Утром люди снова пришли на болото, но не все, некоторые уже устали копать. Хватит того, что они выкопали труп и теперь мир будет избавлен от этих нечестивых криков, а больше им ничего и не нужно. А как Же корова Мартинуса, спросил Август, разве её не надо найти, разве её шкура ничего не стоит? И как быть с теми людьми или животными, которые ещё могут погибнуть в этом болоте? Он подошёл к мертвецу и приподнял покрывало, но страшное зловоние заставило его отшатнуться. Ночным стражам повезло, Август не обнаружил на трупе ничего подозрительного и занялся болотом, наметил две поперечные канавы, которые шли от котла, и другие, выше по склону, он показывал, командовал и давал указания. Копая левую канаву, они нашли Фагерлин, корову Мартинуса. Она тоже хорошо сохранилась, люди смыли с неё ил и сняли шкуру. К полудню два человека принесли гроб и уложили в него тело Скору. Надо было спешить, тело распадалось на глазах, его держала только одежда...

Август работал быстро и решительно, Эдеварт же, напротив, почти ничем не занимался, тратил время попусту, обленился и изнежился; он вёл праздную жизнь и любезничал с женщинами. Вот и теперь он не участвовал в осушении болота. Хотя это делалось на благо всего Поллена, он даже не прикоснулся к лопате и оправдывал себя тем, что у него нет рабочей одежды. А кроме того, он дал всем понять, что его больше не интересует родное селение, какое ему до него дело? Пусть он здесь родился и вырос, но он больше не чувствовал привязанности к этому месту, да и ни к какому другому тоже, его дом был повсюду. Если он где и должен осушить болото, то перво-наперво в собственной усадьбе в Фусенланнете. Там хоть покойника не будет.

Вот так благодаря стараниям Августа началось осушение болота Ездры; когда прорыли большой ров посередине и две поперечные канавы, стало ясно, что самая важная часть работы уже позади, вода в болоте начала опускаться и высыхать. Правда, ещё предстояло выложить канавы камнем, а на это требовались месяцы и даже годы.

Однако начало было положено, и Ездра разохотился не на шутку, Август помогал ему и словом и делом. Ездра часто работал вместе с Йоакимом, оба были прирождённые крестьяне: когда Йоакиму требовалось убрать с поля большие камни, он звал на помощь Ездру, и наоборот, иногда Йоаким выкраивал время и день-другой работал на болоте Ездры. Дело потихоньку продвигалось вперёд. Ездра и Йоаким хорошо ладили друг с другом, иначе и быть не могло, больше ни для кого не было секретом, что в скором времени они породнятся — Осия, сестра Йоакима, уже носила обручальное кольцо, деваться ей теперь было некуда.

Но вот пришло время, когда Август остался без дела и стал подыскивать что-нибудь новенькое, к чему он мог бы приложить руки. Он снова принялся уговаривать Эдеварта открыть в Поллене лавку — подумай сам, твоя лодка с полным грузом всё ещё стоит у лодочных сараев, нельзя же оставлять её там на зиму, её скует льдом. На этот раз Эдеварт согласился, он уже успел всё обдумать. Но тогда надо начинать, не откладывая, чтобы успеть до зимы, чего он ждёт? Да, сказал Эдеварт, но прежде нужно купить строительный материал. Давай напишем письмо сегодня же, сейчас же, требуется столько-то брёвен, столько-то досок, столько-то планок такого и такого размера...

Йоаким написал письмо.

Эдеварт, похоже, воспрял духом, и у него появился интерес к жизни, он вставал спозаранку и работал до позднего вечера. Соображал он неплохо, и ему пригодились те знания, что он приобрёл в лавке Кноффа в Фусенланнете; с помощью Августа и Йоакима он выложил камнем вместительный погреб для бочки с керосином, небольшого бочонка с листовым табаком, бочонка с зелёным мылом и всего другого, что должно было там храниться. Август и здесь сделал замечание, что фундамент маловат, но Эдеварт не хотел замахиваться на большее, лучше не спешить.

Когда материалы прибыли, двум плотникам, тем самым, что смастерили гроб для шкипера Скору, потребовалось совсем немного времени, чтобы поставить небольшую лавку, примыкавшую одной стеной к жилому дому; это было простое сооружение, обшитое тесом изнутри и снаружи, без печки и без каких-либо украшений. Той же осенью Эдеварт получил разрешение на открытие постоянной лавки и начал торговать; время было самое подходящее — старый уфутенец высушил свою рыбу и рассчитался с работниками, у людей снова появились деньги.