Дети Империи - Олег Измеров

– Вот это самое главное! – Осмолов встал, машинально похлопал себя по карманам, видимо ища папиросы, потом махнул рукой; наверно, тут куча народу отучалась курить. – Теперь вам надо и в Москве так же связно это все объяснять. Все это отлично ложится в концепцию товарища Косыгина по реконструкции системы управления народным хозяйством. Нельзя дальше делить экономику на епархии, на «наше ведомство» и «не наше ведомство», каждая из отраслей друг дружку развивает! Я, кстати, прикинул эффект от унификации по той части записки, которую вы вчера набросали, вот… – Он порылся в листках на столе. – У нас получаются дополнительные мощности целого завода! Целый завод выгадываем без капвложений и строительства. И этот завод вы построили.

– Ну не совсем я… Это труд очень многих людей.

Тут из банка вернулась Наталья Николаевна с командировочным авансом, и Осмолов отправил Виктора со своим паспортом на станцию выкупать бронированные билеты.

…Путь от первых проходных через парк до выхода у клуба ОСААФ не отнял много времени. Памятник Пушкину стоял не на главной аллее, а на белой кирпичной пирамиде где-то у входа со стороны вечерней школы, где стояли синие деревянные ворота в виде арок и виднелась занесенная снегом спортплощадка с бревнами, турниками и кольцами. Фонарей на аллеях что-то не особо наблюдалось, так что ночью тут или влюбленные, или Осодмил. Вокруг некоторых деревьев виднелись оригинальные деревянные скамеечки, кольцом охватывающие ствол: тоже что-то из воспоминаний детства. На месте нынешней детской площадки за деревянным палисадником дремала парашютная вышка с вылинявшими плакатами «Будь готов к обороне страны!» и «Бога нет». Несколько ближе к выходной калитке в заборе со стороны фабрики-кухни виднелись сооружения старой детской площадки – видно, ее только начали строить, но пару каруселек уже поставили, как и цепные качели, а еще там были совершенно не отмеченные в детской памяти Виктора гигантские шаги с большим деревянным столбом. Через это все тянулась кривая тропка в снегу.

Клуба на углу у переезда Виктор не узнал: ни дать ни взять купеческий особняк; потом вспомнил, что здание это перестраивали после войны. Старый облик ему понравился больше, тем более что домик недавно подремонтировали и покрасили. У переезда он пропустил мимо себя грузовичок, напоминавший «Колхиду», но размером поменьше, примерно с чешскую «Avia», и перешел через рельсы на сторону вокзала.

Когда Виктор уже шагал по чисто выметенной и посыпанной песочком от гололеда платформе, он почувствовал некоторый мандраж. Опять та же дверь, опять кассы. Интересно, а если его сейчас обратно перебросит? Ладно, паспорт восстановим, лишь бы опять не в другое время…

Внутри вокзала все оказалось совершенно так же, как и в первое утро появления его в этом альтернативном мире. Чудес не было. Отстояв спокойную очередь из трех человек, Виктор выкупил билеты, с интересом наблюдая, как девушка созванивается по телефону со станцией, затем вытаскивает узкие твердые картонки и пробивает в них компостером узор мелких отверстий, складывающийся в цифры; эта простая и когда-то знакомая процедура выглядела теперь таким загадочным ритуалом, что можно было заглядеться. Девушка в конце концов смутилась и спросила у Виктора:

– Товарищ, вы, наверное, что-то спросить хотели?

– А… да. Вы случайно раньше не в артели «Прогресс» работали?

– Нет, вы обознались. Вот ваши билеты. Одиннадцатое и тринадцатое, нижние.

– Спасибо… Так я же просил в одном купе.

– Они и есть в одном купе.

«Видимо, я что-то забыл…»

Виктор оглянулся назад – за ним очереди не было, видимо, народу в те времена ездило немного. Он отошел от кассы в сторону окна и начал рассовывать билеты и сдачу по карманам.

И тут возле его уха что-то жжикнуло и с треском ударилось в деревянный переплет окошка кассы; одновременно сзади раздался даже не звон, а скорее какой-то хруст, и что-то обсыпало рукав пальто. Виктор машинально оглянулся; сбоку, в стеклах окон двойной рамы, на одной линии зияли два аккуратных пулевых отверстия с расходящимися лучами.

Любой, даже самый захудалый, герой фильма или фантастического романа, равно как и нефантастического, в этих случаях бросается на пол. Виктор же повел себя совершенно пофигистски – быстро прошел в простенок и только там начал соображать, что происходит. Не готов он был здесь психологически к столь банальным и пошлым вещам, как покушение с помощью пистолета с глушителем, – а именно это картина происшествия ему и напомнила. Во-первых, после нападения на лабораторию 6б он ждал каких-то экзотических посягательств, и вообще – что его пытаются похитить, а не убрать. Убрать его за эту пару дней сто раз можно было. Во-вторых, а почему в этой чертовой кассе, а не на улице, в парке, в темном переулке? Как жертву нападения неизвестных?.. В-третьих – у спецслужб масса возможностей все сделать чистенько, контактные яды, например. Намазали ручку двери в общаге – и все, тихо скончался от сердечной недостаточности. А тут прямо как в нашем сериале про криминал, или про дележку собственности, или про любовь. У нас вообще почти все сериалы – бабло, мочилово и постель, а между всем этим какой-нибудь дурак с пестиком бегает.

С другой стороны, на улице его еще найти надо, а на вокзал он несколько раз заходил, значит, его можно здесь ждать. И это тоже логично.

«Ну и что дальше будем делать?» – спросил себя Виктор, полез во внутренний карман пальто и нащупал там дерринджер. Впрочем, толку от этого девайса здесь было никакого – и патроны холостые, и, если ворвутся через дверь от платформы, даже и с боевыми уложат. Огнестрельное оружие хорошо, когда оно в руках профессионала, имеющего навыки ведения боя, и при постоянной тренировке. Да и через окно снайпер уложит хоть с пистолетом, хоть без.

Стекла больше не бились. На лакированной раме белела свежая отметина с полуотколовшейся щепкой. Мимо Виктора, между колоннами, по залу в сторону выхода на Вокзальную промчалась женщина в железнодорожной форме с погонами – молодая, статная, рыжая и круглолицая. С улицы донеслись приглушенные вопли:

– Стой! Стой, бандит! Я тебя узнала! Держите его!

Спустя еще пару минут женщина появилась снова, запыхавшаяся и встрепанная. Тугая грудь ее, словно пара вагонных буферов, гордо выпирала из-под темной форменной шинели и пружинно покачивалась в такт шагам; голливудские дивы с силиконом могли удавиться от зависти.

– Вы видели? – возмущенно выпалила она Виктору, переводя дух. – Вы видели?

– Кого?

– А вот… – Она что-то подняла с полу и подошла поближе. – Видали, что творят, бандиты?

На ее ладони лежала девятимиллиметровая пуля от «макарова».

– Представляете, из рогаток ворон бьют! Во шпана выросла! А эту гадость за Десной на стрельбище выкапывают. Стекло, стекло разбили – перед самой кассой, на виду, во бандиты-то, анархисты! Детприемник по ним плачет! Вот вы, образованный человек, что вы скажете?