Герцог ре,Сфорц - Серг Усов

— Смотрю, у сына твоего шрам от недавней раны, — сказала графиня равнодушно, посмотрев на принёсшего со двора ведро воды парня, лет двадцати пяти, на вид, — Но не от сегодняшней.

Эта её простая фраза заставила женщину и парня побледнеть, как полотно. Женщина опять бухнулась на колени, но теперь о благодарности ничего не говорила, а просто заплакала.

— Ты чего? — удивилась графиня.

Сидевшие с нею за столом Герда и Лолита понимающе переглянулись.

— Он, видимо, в мятеже участвовал, — пояснила Уле охранница, — И рану ему, судя по времени заживления, кто-то из наших нанёс в том сражении. У Пыжки, Пужки, не помню. Так ведь? — спрсила она у него.

Парень побелел ещё больше, хотя, казалось бы, что больше уж некуда.

— А-а, — дошло и до графини, — Так ты из мятежников? Приехал мать навестить, а заодно, и раны залечить? Слушай, ты не переживай. Я не подданная твоего доброго короля. И мои бойцы — это мои бойцы. А не королевские солдаты. Так что ты не трясись тут передо мной, а помогай матери. И о сестре потом позаботься. Всё лучше, чем лить кровь за всяких болтунов.

Еда, которую приготовила та женщина, Уле понравилась. Графиня даже не стала отказываться и прихватила с собой в дорогу несколько глинянных горшочков с солёными грибами и квашенной капустой. Сто лет такого не ела, с замка Ферм.

По-пути, им несколько раз ещё попадались небольшие группки ополченцев, пешком возвращающихся в родные места. Но с ними, как и с первой конной группой, разошлись миром. Уж чем, а кровожадностью Уля не страдала.

Начало земель герцогства обозначилось изменением качества дороги. Она с братом до этих мест в строительстве дорог не добирались, но и без их магии была масса способов, чтобы сделать дороги качественными.

А в Броге, первом на их пути городе герцогства, её ждала карета от брата и почётный эскорт из десятка гвардейцев, во главе с сержантом.

Только это выяснилось ближе к вечеру, когда в трактир, где они остановились своей дружной компанией, прибежал взволнованный городской Голова.

— Я буду требовать от коменданта, чтобы этих ротозеев примерно наказали, — чуть не плача говорил он, — Я только сейчас узнал…простите…

— Слушай, отстань, а? — прервала его уже подвыпившая Лолита, — Не видишь, мы отдыхаем?

— Да, Голова, — подтвердила слова своей охранницы графиня, — Ты иди пока отсюда. Я к тебе завтра утром зайду. И это, стражников не трогать. Они службу на воротах справно несли. Всё понял? Свободен.

По дорогам герцогства они ехали, как обычный отряд ниндзя. Егерям предъявляли соответствующий знак. В лицо её, из встртившихся им патрульных, не знал никто, как и стражники на воротах.

Поэтому, Уля рассчитывала, что останется неузнанной. Но, видимо, здесь, в трактире, был кто-то из агентов людей Агрия. Так Голова и узнал о прибытии той, кого давно тут ждут. И тут же прибежал доложить и о карете, и об эскорте, и о том, что двери его дома всегда открыты для графини ри, Шотел.

Уле стало тепло на душе от заботы брата. Но как бы она не соскучилась по Олегу и Нечаю, но просто так, не попрощавшись, расстаться с верно служившими ей ниндзя, которым теперь предстояло ехать в штаб восточного корпуса, она не пожелала.

— Давайте ещё раз за нашу лучшую службу, — Уля теперь искренне считала себя заправской ниндзей. И остальные в их компании, не менее искренне, считали также.

Они уже заказывали четвёртую бутылку кальвадоса, когда на сценке трактира появился бард.

После того, как в трактире побывал городской Голова, слухи о том КТО сейчас сидит в трактире, моментально облетели, сначала зал самого трактира, а затем и город.

Хозяин трактира, похоже, вызвал в зал всех своих рабынь-официанток, которые внимательно теперь следили, не потребуется ли что-нибудь столь дорогой гостье и её спутникам.

Бард, когда взял в руки гитару, смотрел только на их столик. Когда же он запел, Уле показалось, что он поёт только для неё одной.

Уля чуть не заплакала, когда он только взял первый аккорд, поняв, как же она соскучилась по такой вот простой жизни.

Она специально не использовала исцеления, чтобы не отделяться от друзей, и к концу их посиделок чувствовала себя полностью счастливой — и от скорой встречи с Олегом и Нечаем, и от того, что походная жизнь осталась позади, и от того, что рядом с ней друзья.

— Вы эта, слышь, Герда? Вы все, вы не стесняйтесь, если что, — обняла она лейтенанта, — Поняла?

— Поняла, — кивнула Герда.

Принимать приглашение городского Головы она не стала, заказав себе номер в этой же гостинице при трактире, где решили остановиться и ниндзя.

— Баня, надеюсь, у тебя есть? — спросила Уля у владельца трактира и гостиницы.

— А как же, госпожа! Лучшая в городе! Сейчас всё организуем! Прикажете? — он заискивающе смотрел на неё выпуклыми глазами.

— Прикажу, — согласилась графиня.

Две весёлые девушки-близняшки тёрли её мочалами чуть ли не до костей, а затем она лежала расслабившись в небольшом бассейнчике с тёплой водой.

Насчёт того, что баня у него лучшая в городе, трактирщик явно приврал. Но она была вполне неплохой.

Улю невольно передёрнуло от воспоминаний о той бане, которую брат построил в саду во дворе своего псковского особняка. Она там однажды побывала, когда Олег был где-то в отъезде.

Как обычно, сгорая от любопытства ко всему, что связано с Олегом, и узнав, что Чек и Торм, побывав по разу в олеговой бане, наотрез теперь отказываются туда заходить, Уля приказала рабам брата приготовить ей баню так же, как готовят и ему.

Ей хватило на несколько ударов сердца. Потом она оттуда выскочила и, следуя примеру славных олеговых генералов, в сторону этой бани больше даже не смотрела.

Однажды, как-то в разговоре с Олегом, она заметила, что это неказистое строение — единственная неудачная его придумка. На что Олег только посмеялся, потрепал её рукой по недавно ею перекрашенным волосам и сказал очередную странную фразу: «что русскому благо, то немцу смерть».

Она ворвалась как ураган и повисла у него на шее. Олегу даже показалось, что дверь она вышибла Воздушным Потоком.

— Олег! Как же я по тебе соскучилась, — смеялась Уля продолжая виснуть на нём, — Как мне тебя не хватало!

Олег всегда считал, а, точнее, хотел считать себя циником и скептиком. Но, видимо, такие моменты в его жизни, как раз, и посылают ему Семеро, чтобы развеять это его заблуждение.

Он прижимал к себе стройное тело своей кровной сестры и чувствовал, что его переполняет радость встречи с ней.

Никаких мыслей насчёт того, сколько полезного для его герцогского хозяйства они теперь сделают вместе, у него даже не возникло, хотя, может, где-нибудь в подсознании они и шевелились. Он просто радовался её возвращению и тому, что дни тревог за Улю, подошли к концу.