Сказка со счастливым началом - Галина Маркус

– Как – ушёл? А вдруг – вдруг ей стало хуже?

– Сонь, я её приступы знаю! Стоит мне что-то сказать не по ней или сделать – тут же приступ! Не ушёл бы сразу – вообще бы не отпустила. А потом, я отца предупредил, он ей позвонит.

– И что теперь?

– Ничего. В понедельник пойду на работу.

– А если они и там тебе кислород перекроют?

– Не знаю… Отец мою работу всерьёз не принимает, зарплату за деньги-то не считает. Наверняка уверен, что я и так спекусь, без его карточки.

– А… ты?

– Сонь… – он посмотрел на неё осуждающе. – Ты что говоришь? Я для чего рассказываю? Просто… чтобы ты знала, зачем врать? Но ты что – думаешь, я способен нарушить свою клятву, предать?

– Нет… нет, конечно… прости! Просто мне очень плохо…

Он обхватил её и сразу почувствовал, как она дрожит.

– Господи, маленькая… ну ты что? Успокойся, успокойся… тебя это всё не коснётся… я не допущу… Пусть себе думают, что хотят…

Митя покрывал её поцелуями, согревал в объятьях, и дрожь её постепенно унялась. Когда они оторвались друг от друга, за окном уже занимался рассвет.

– Скажи… – спросила Соня. – А они… твои родители – всегда на твоих девушек так реагировали?

– Каких ещё девушек… – недовольно пробурчал он.

– Мить, не придуривайся.

– Сонь, ну ты сравнила, правда!

– Но всё-таки…

– Да по барабану всем было. Никто даже не интересовался, делай, что хочешь… Разве что только Наташка спрашивала… из любопытства. Это только с тобой все с ума посходили.

Она молчала, не зная, лестно это для неё или нет.

– По-моему… они тебя боятся, – неожиданно добавил Митя. – Мать – точно боится. Она словно защищается, поэтому и знакомиться не желает. Я вижу, что не понимает… ничего не понимает. Но знает, что всё серьёзно. Такую истерику устроила – давно её такой не видал.

– Она думает, ты в беде… – тихо произнесла Соня. – И спасает тебя. Мить, я её ненавижу… И мне её жалко.

– А мне – нет, – жёстко произнёс он. – Зря она так со мной. Никогда не прощу.

* * *

Отец прекратил с Митей всяческое общение, видимо, дожидаясь, когда тот примчится за деньгами и машиной. Но мама названивала регулярно. Митя отвечал ей только по настоянию Сони, говорил коротко, спрашивал, как здоровье. А потом всё начиналось сначала. Он в который раз объяснял, что возвращаться не собирается, повторял, что женат. На том конце трубки начиналась истерика, и он отрубался – и так до следующего раза.

В воскресенье им пришлось вернуться в город. У подъезда никого не было – возможно, соглядатай потерял надежду встретить их здесь, или отец передумал их караулить. Соня с удивлением оглядывала собственную квартиру – словно попала сюда впервые. Всё казалось ей чужим, малознакомым, так она уже привыкла к их семейной жизни на даче. Но предстояло как-то налаживать быт. Они вместе сходили в магазин, закупили продуктов. Поздоровались с бабушками на скамейке – Соне стало плевать на их перешёптывание.

На кухне её ожидал сюрприз. Герань – та самая мамина герань – ожила, пробилась новыми свежими листочками… видать, ей понравился аспирин. Соне это показалось хорошим знаком – хотелось думать, что это весточка от Мары, что мать поддерживает и понимает свою непутёвую дочь.

Самым тяжёлым оказалось выйти с утра на работу. Соня уже пожалела, что попросту не взяла больничный. Лучше было два раза наведаться в поликлинику, чем отработать теперь шесть смен для разных воспитателей, да ещё две для Надьки. Первую из них та пожелала забрать уже в понедельник.

Они с Митей продолжали перезваниваться, но не так часто, как успели привыкнуть – и у него, и у неё нашлись дела. Оказывается, он отсутствовал на работе почти две недели, и у него начался аврал. Да и Надька из принципа оставила в группе неразобранные игрушки, неперестеленные кровати и ненаписанный план.

Зато какой искренней была радость детей! Соня чувствовала себя виноватой, что бросила их так надолго. Она даже позволила им по очереди повисеть у себя на шее. Группа оказалась почти полной – двадцать человек, а это всегда напрягало. Отсутствовал только Вадик – неужели всё-таки приболел после их «зимней» прогулки?

В обед заявилась Танечка – якобы узнать, где пропадала подруга. Соня встретила её приветливо, но настороженно – она не знала, как далеко пошла говорливость Нины Степановны. Односложно ответила, что болела. Танечка поинтересовалась её самочувствием, прошлась по группе, пожаловалась на Людмилу Алексеевну и методиста с её заморочками. Соня уже надеялась избежать неприятного разговора, но тут девушка вдруг спросила:

– А… тот парень… Калюжный… ну… в общем, тут всякого наговорили, пока тебя не было… мол, ты всё-таки с ним… ну… связалась?

Соня вздохнула.

– Я с ним не связалась, Тань… Я… вышла за него замуж.

В конце концов, это уже свершившийся факт, пусть лучше знают правду, чем строят домыслы. Да и врать Танечке как-то стыдно.

Но, увидев её глаза, Соня тотчас же пожалела о своей откровенности. Однако девочка быстро взяла себя в руки.

– Хочешь сказать, вы с ним живёте? – деловито спросила она.

– Нет, он сделал мне предложение… короче, мы поженились.

Молчание непонимания.

– То есть как?

– Вот так…

Соне ужасно хотелось закончить этот разговор.

– А ты… вроде как собиралась его отшить, – делано усмехнулась Танечка. – Вроде как он тебе не нужен, а сама…

Соне даже показалось, что в глазах у девушки блеснули слёзы.

– Тань… я не хочу об этом. Я знаю, как это выглядит, поэтому…

– Да мне-то что? – не слишком вежливо отбрила та, отвернувшись. – Я только не пойму – а чего это он вдруг… женился? Да ещё так быстро… Как это у тебя получилось?

Соня подумала, как быстро пропадают искренность и наивность, когда душу заполняет ревность. Недоумение было смешано с подозрением, и Соня усмехнулась про себя – версия колдовства снова выходила на первый план.

– Он сам настоял, – коротко ответила она.

Танечка, наконец, опомнилась.

– А… ну… поздравляю тогда… Желаю счастья.

Поздравления вышли фальшивыми. Возможно, ей хотелось узнать что-то ещё, но Соня взялась за календарь погоды, ясно давая понять, что продолжения не будет. Девушка поджала губы и направилась к выходу, но, прежде чем уйти, остановилась у самых дверей:

– А зачем же тебе теперь работать у нас? – натянув улыбку, спросила она.

* * *

В тихий час в группу поднялась сама Нина Степановна. Ничего хорошего от этого посещения Соня не ожидала. Так оно и вышло.

На словах всецело сочувствуя Соне, начальница рассказала, как реагирует новоявленная свекровь на поведение сына. Конечно же, по версии Нины Степановны выходило так, будто Димина мать сама узнала про Соню и стала названивать своей старой знакомой.