Код Бытия - Джон Кейз

Поставив на стол поднос с двумя щербатыми кружками, фаянсовой сахарницей и картонным пакетом сливок, Кара отошла к дальней стене и вернулась с рамкой, в которую был заключен выполненный пером рисунок Пиккадилли.

– Только взгляните, – сказала она, указывая на картину. – По-моему, в этом – вся Хонни. Такое занудство встречается крайне редко.

Хонор Гендерсон изобразила одну из самых известных площадей мира. Композиция рисунка была великолепной, техника исполнения безукоризненной, угол зрения захватывающим. Однако городской пейзаж был передан с точностью до детали – ни одна не была упущена, – что мгновенно превращало произведение искусства в безжизненную фотографию.

– Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, – промолвил Ласситер.

Кара помешала кофе пальчиком.

– Хонор относится к типу людей, которые, как утверждают психотерапевты, «отказываются» воспринимать реальность. Однако сейчас она отрицает не сам факт смерти Тилли и Мартина, а лишь то, что этот факт ее трогает. Ей плевать, поэтому их гибель не имеет значения. Ее как бы не существует.

Она отпила кофе и застонала от удовольствия. Кофе оказался очень хорошим, а сама Кара Бейкер весьма соблазнительной, но Ласситера абсолютно не интересовали ее прелести, и это его беспокоило, ведь, как правило, женщинами такого типа он хотел обладать. Сейчас влечение было лишь интеллектуальным, а не физическим.

– Хм-м, – протянула Кара, держа кружку обеими руками и вопросительно глядя на собеседника. Она явно ждала, когда он наконец заговорит.

– Хонор заявила, что из-за ребенка вышибла Матильду из дома, – промолвил Ласситер. – Сказала, что когда сестра забеременела, между ними наступил разрыв.

– Че-пу-ха, – произнесла Кара. – Хонор была просто потрясена перспективой появления младенца. Она часами изучала новейшие технологии искусственного оплодотворения, она сравнивала достоинства различных клиник и делала всю работу за Тилз, обзванивая докторов, наблюдая за приемом лекарств и диетой. Одним словом, вся забота лежала на ней.

– Это совсем не та женщина, которую я видел, – покачивая головой, заметил Ласситер.

– Послушайте, вы можете мне не верить, однако не верить Тилз просто глупо. – Кара подалась вперед. – В своем завещании она назначила Хонор опекуншей Мартина. Что же касается переезда… то эта идея целиком принадлежала Тилз. Она боялась, что из-за младенца Хонор не сможет работать. Они подыскивали себе загородный дом для совместных уик-эндов. Но тут… – Кара неожиданно замолчала и шмыгнула носом. – Простите. Мне так не хватает Тилз. Мы дружили всю жизнь, с раннего детства, и мечтали сохранить дружбу, став престарелыми дамами. Такими, которые носят нелепые шляпки и живут в Провансе или Тоскане, или…

После этих слов Кара потеряла над собой контроль и зарыдала. Закрыв лицо ладонями, она выбежала из кухни, пробормотав:

– Простите… Извините… Я скоро вернусь.

Ласситер вздохнул и задумался о характере своей беседы с Карой Бейкер. Они зациклились на отношениях сестер Гендерсон. Следует перевести разговор на то, что его действительно интересует. Надо спросить, почему и кто, по мнению Кары, мог убить Матильду и Мартина, поинтересоваться подозреваемыми и слухами. Со своей стороны, следует рассказать о Кэти и Брэндоне – не обнаружит ли она чего-либо общего между своей подругой и его сестрой.

Джо помыл и поставил в сушилку кофейные кружки, а затем подошел к холодильнику, чтобы убрать сливки.

Холодильник казался чересчур огромным, особенно для Англии, где предпочитают небольшие бытовые приборы. Практически всю поверхность его дверцы в два или три слоя покрывали удерживаемые магнитиками листки бумаги. По сути, перед Ласситером был настоящий музей с экспонатами из набросков карандашом, фотографий, приглашений, газетных вырезок, кулинарных рецептов, открыток, записанных на обрывках телефонных номеров, штрафных квитанций за незаконную парковку и детских рисунков.

Дверца не поддавалась, и Ласситер неловким движением зацепил один из магнитиков. Пачка листков полетела на пол. Он поднял их и стал прикреплять на место, но в следующий момент его взгляд остановился на небольшой открытке.

Ласситер смотрел на нее, будто окаменев. Точно такая же открытка много лет назад пришла от Кэти. На скалистой горе виднелась россыпь домов маленького итальянского городка, окруженного средневековой стеной. В центре, в овале, был изображен отель, заказавший открытку. Надпись под премиленьким небольшим зданием гласила: «Пансион „Акила“».

Ласситер очень хорошо помнил открытку Кэти и то смешанное чувство, которое испытал, прочитав ее. Вернее, не прочитав, а просмотрев, потому что это оказалась одна из глупых выдумок сестры. На открытке было четыре рисунка поглаживающей живот руки, причем от картинки к картинке пузо становилось больше. Очевидно, это означало одно – «забрюхатела». Послание было подписано лежащей на боку литерой «А», означавшей «альянс».

Вплоть до поездки сестры в Италию Джо убеждал ее бросить эту затею. Кэти уже потратила на безумную охоту за ребенком более шестидесяти тысяч долларов и три года своей жизни. Многочисленные неудачные попытки изнурили ее как физически, так и эмоционально. Кэти становилась все более хрупкой и болезненной. Известие о том, что она уехала за границу в какую-то неизвестную клинику, настораживало его. Ласситер проверил заведение и с удивлением узнал, что оно пользуется превосходной репутацией.

Получив открытку, он испугался, что радость Кэти преждевременная. Однажды ее беременность – оплодотворение производилось в одной из клиник Северной Каролины – закончилась выкидышем. Кэти была в отчаянии и долго оставалась безутешной. Ласситер не хотел, чтобы она еще раз пережила нечто подобное.

Кара Бейкер застала его за чтением открытки, снятой с холодильника.

«Дорогая К.

Здесь очень красиво и мирно. Бескрайние поля склонивших головы подсолнечников. Держи пальцы скрещенными.

С любовью,

Тилз».

– А… – выдавила изумленная Кара Бейкер и сразу же закрыла рот, как бы не в состоянии поверить своим глазам.

Затем с натянутой улыбкой и арктическим холодом во взгляде она сказала:

– Знаете, мне кажется, вам лучше удалиться.

– Прошу прощения. – Ласситер высоко поднял открытку, как часто поднимал вещественное доказательство перед присяжными. – Я читал вашу почту. Я… убирал сливки и уронил бумаги, а эта открытка…

Кара успела переодеться в спортивные брюки и старый свободный свитер. Лицо было помято, а глаза покраснели. Все свидетельствовало о том, что она горько плакала. Кара взяла открытку и прилепила к холодильнику.

– Это тот самый город, где находилась клиника. Там, где Тилз понесла Мартина. Поэтому я ее и сохранила.

– Монтекастелло-ди-Пелья.

Казалось, она его не слышит.

– Я даже приезжала туда, чтобы подержать ее за руку. Там так красиво. Чудесный городок в Умбрии. – Еще один вздох. – И Тилз была так… счастлива. Я привезла здоровенную бутылку шампанского, совершенно забыв, что она не может позволить себе ни глотка. Мы взяли такси и полили шампанским лужайку перед клиникой.