Обратный отсчет: Проект "Геката" - Токацин

будет на тебя работать. Уже сегодня можешь дать им задание. Всякие трубки и хвостовики…

Гедимин фыркнул.

— С чего ты взял, что они мне понадобятся?

— Опыты не закончены, — со спокойной уверенностью ответил Кенен. — Если ты не возьмёшься, я сам восстановлю этот реактор. «Уран» и «Торий» ждут.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Ты⁈ Ты даже не мог… Так… Что ты, всё-таки, сделал с моим реактором?

Кенен облегчённо вздохнул.

— Вот мы и добрались до этого вопроса. Ответ будет — «ничего». Мы с Амосом закончили прогон, я его отослал и сидел в отсеке, делал записи. Даже не успел заметить, когда эта штука выдала вспышку. Вот и всё. Ты, конечно, утихомирил бы её, но я не атомщик и даже не ремонтник.

— Надо было заглушить его перед отъездом, — пробормотал Гедимин, отходя от двери. — Теперь два месяца возиться…

27 августа 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Отсек управления был загрязнён незначительно; его ненадолго залили меей, её давно смыли, активную зону снова закрыли, но краситель въелся в переборки, и Гедимин, входя в помещение, видел светло-красную палубу, стены и потолок. «Надо будет перекрасить,» — думал он, недовольно щурясь.

Кресло тоже покрасилось. Его частично разобрали, заменили облучённые детали, но каркас уцелел и всё ещё выдерживал вес сармата в тяжёлом скафандре. Гедимин занял привычное место и притронулся к пульту.

В цеху, где перерабатывали остатки реактора, продолжалась работа — шёл отжиг ирренция, раздробленные обломки лежали в цистернах с сольвентом — надо было выделить ипрон, кеззий и, по возможности, ферк. Зет обещал изготовить обсидиановый расплав — то, что осталось в разрушенном реакторе, уже никуда не годилось. В активной зоне не осталось ничего, кроме нанесённого с утра слоя меи толщиной в пять сантиметров; это была четвёртая заливка, и Гедимин собирался сделать ещё три и тогда уже ремонтировать повреждённые переборки. Работа шла, и сармат пока мог в неё не вмешиваться.

«Снять данные,» — напомнил он себе, глядя на светящиеся мониторы. «Начиная с двенадцатого…»

Он запустил запись, а сам вывел на экран показания, относящиеся к последнему дню работы реактора. Это было восемнадцатое августа. Авария случилась в полчетвёртого утра — Кенен, как обычно, экспериментировал по ночам. Гедимин, досадливо щурясь, пропустил финальный всплеск «сигмы» и последовавший за ним выброс нейтронов, слишком мощный, чтобы борная кислота успела поглотить его, и двинулся дальше по оси времени. График сигма-излучения выглядел странно — он метался вверх и вниз отдельно от кривой «омикрона», никак с ней не согласуясь, и каждый следующий зигзаг был размашистее предыдущего. «Реактор шёл вразнос,» — думал Гедимин, отслеживая графики до точки запуска. Всплески начались сразу же, как поднялись управляющие стержни. Гедимин отделил участок кривой сразу после запуска и озадаченно хмыкнул — такого рисунка он до сих пор не видел.

«Вот это запуск Кенена,» — он посмотрел на данные предыдущего прогона. «Перед ним был… Фланн? Он вроде говорил о Амосе, но это кривая Фланна. Я её помню. А последняя чья? Это Амос? Нет…»

Он несколько секунд смотрел на причудливую кривую. «Не Амос. Кто-то ещё. Кого он сюда притащил?» — сармат недовольно сощурился. «Фланн был там в тот день. Должен знать.»

Фланн сидел в отсеке управления плутониевым реактором, следил за мониторами и, отодвинувшись от пульта, доедал бургер. Гедимин, войдя, плотно прикрыл дверь — теперь помещение было полностью экранировано, и связь с базой отключилась. Фланн, оглянувшись на сармата, удивлённо мигнул и затолкал в рот остаток бургера, поспешно надевая шлем.

— Не бойся, — сказал Гедимин, заметив, как глаза оператора темнеют, а зрачки расширяются. — Я спрошу и уйду. Ты ведь был у реактора в день аварии?

Фланн кивнул.

— Это не моя была идея, — буркнул он, с опаской глядя на Гедимина. — Я говорил ему — ты догадаешься. Эти линии на экране… Одна из них сразу запрыгала, как сумасшедшая.

Гедимин придвинулся к нему вплотную.

— Заметил? Почему ничего не сделал⁈

Фланн пожал плечами.

— Кенен велел не трогать. А я откуда знаю? Я что, атомщик? — он покосился на свои мониторы. — Мне показали несколько кнопок…

— Извини, — Гедимин на секунду прикрыл глаза и замолчал. «Так ты ничего не узнаешь,» — думал он. «Не пугай его. Пугать надо было раньше…»

— Кто был третьим? — спросил он. Фланн поморщился.

— Я был против, ты помнишь? Это выдумки Маккензи. Не знаю, откуда он его притащил. Говорил, что не из Кларка, — мол, шериф не узнает…

Гедимин сузил глаза.

— Тут был человек?

Фланн виновато опустил веки.

— Я же говорил ему — ты всё узнаешь. Да, какая-то макака в нелепой одежде. Кенен достал где-то ошейник со взрывчаткой…

Гедимина передёрнуло.

— Ah— hasu… И где эта макака сейчас?

Фланн нервно усмехнулся.

— Кенен клялся, что никто её не найдёт. Там осталось не очень много…

Гедимин почувствовал во рту неприятный горький привкус и пожалел, что не снял респиратор. Очень хотелось сплюнуть.

— Понятно. Зачем ему… А, помню. Опыты. Как у Ассархаддона.

Фланн поёжился.

— Я был против, помнишь? Я не из этих… — он дёрнул головой. — Из-за этого твой реактор взорвался? Из-за этой несчастной мартышки?

Гедимин кивнул, прикидывая про себя, как проще поймать Кенена. «Реактор от этого не починится,» — мелькнуло в мозгу, и сармат еле слышно хмыкнул. «Знаю. Кенен тоже не починится. Он всегда был такой. Но надо напомнить ему, что мне это не нравится.»

12 сентября 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Джед, а Джед, — из-за отодвинутой дверной створки высунулась голова Кенена. Сармат заискивающе улыбался. Гедимин неохотно замедлил шаг и повернулся к нему. Кенену тут делать было нечего — это были технические помещения рядом с главным цехом, здесь распоряжался Зет, и командир базы полностью ему доверял. Он уже не