Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская

за забором), в своих хаотических передвижениях заметил в закрытой машине неподвижное тело и разбил камнем стекло, после чего смог дотянуться до запора и открыть дверцу. Убедившись, что владелица мертва, либо находится при последнем издыхании, неустановленное лицо забрало сумку и скрылось с добычей с места происшествия. Родственники покойной Златопольской впоследствии заявили, что к её квартире вещи и драгоценности (кроме старой хорьковой шубы) находятся на месте, следов постороннего проникновения не отмечено.

7) Недоразумение, связанное с хорьковой шубой, вскоре прояснилось и не носило криминального характера. Оказалось, что Лариса Златопольская подарила шубу домработнице утром того дня, в конце которого её нашли мёртвой. Свидетели подтвердили, что ключей от квартиры домработница не имела, тем вечером с 20.00 находилась на дежурстве в клинике, а покойная имела привычку расплачиваться с девушкой предметами своего гардероба. (Изложение прерывается, надолго или навсегда – неизвестно)

Как раз в тот момент, когда я осваивала протокольную прозу касательно злоключений домработницы с дарёной шубой, на центральном столе заверещал зуммер, и голос Эллы зазвучал на весь кабинет.

– К вам посетитель снизу просится, пускать или как? – спросила милая девушка чрезмерно полногласно.

– Смотря кто именно, – ответила я громко из своего угла. – Попросите представиться.

– Он говорит, «пускай мэтресса догадается с трёх раз», – с возмущением возвестила Элла, проведя плохо слышную серию переговоров с охранником Вовой. – Я бы гнала в шею.

– Это немножко потом, – я обнадёжила девушку, а камень упавший с души, почти реально стукнулся об пол. Если Валька хамит охране, то не так страшен протокол, как могло показаться. – Сначала мы его пригласим, потом, если придётся, спустим с лестницы, так будет элегантнее.

– Как знаете, Катерин-Дмитриевна, – согласилась Элла, но не забыла укорить меня полным титулом. – Запускаю.

Мне пришлось поторопиться, чтобы успеть пересесть вместе с бумагами из уютного уголка за центральный стол, включить ноутбук и выстроить на лице приличное случаю выражение. Я надеялась, что в результате получилась деловая, озабоченная и отчасти сочувственная мина. Как положено начальственному лицу, я отдала внимание раскиданным по столу бумагам и экрану с бегущей картинкой, как бы не замечая, что приглашённый посетитель вошёл в кабинет и приблизился к постаменту, на коем начальство пребывает в делах и заботах.

– Ну, как вам, матушка, криминальное чтиво? – осведомился посетитель, хотя я глаз на него не поднимала, сие значилось, как прореха в этикете.

Гадкое создание, старый друг Валя тщательно запугал меня, вытащил из дому спозаранку, далее, убедившись, что я резво прискакала его спасать и изучаю мерзкие протоколы, вернулся к обычной манере стилизованного издевательства. Ну ладно, раз так…

– А, Валя, привет! Как мило с твоей стороны, что зашёл меня навестить, – я оторвалась от дел и жестом пригласила друга занять кресло напротив. – Я, видишь ли, завязла в мелких загадках, бытовой криминал пришёл самоходом. Наверное, ошиблись факсом, не твоя ли контора прокололась? Суицид и домашние кражи – не наш профиль, знаешь ли. Может быть, глянешь и возьмёшь на потеху практикантам? Шубы, домашняя прислуга и бомжи, это не мой контингент.

– Шубу, как я надеюсь, ты уже знаешь, что никто не крал, – неловко выразился Валентин, уложив локти на стол с другой стороны, и я мимоходом заметила, что несмотря на браваду смотрится бедный друг Валя довольно бледно, краше кладут в гроб. – Она сама отдала утром, сказала, что в шкафу нет места, девица удивилась, но взяла, кто бы не взял? Когда хозяйку свезли в морг, то стало ясно…

– Что именно? – я не столько осведомилась, сколько посильно ободрила Валентина, его вербальные способности явно пострадали.

– Что она произвела окончательный расчёт с прислугой, следовательно, планировала собственный окончательный расчёт по крайней мере с утра, – косноязычно доложил Валентин. – То есть суицид произошёл не в порыве, а по расчёту, предумышленный.

– Валя, а каким боком это касается? – планы беседы мигом улетучились, скорбное состояние друга меня невольно заразило.

– Меня очень даже, а если ты проявишь любезность… – Валька вновь вернулся к деревянной манере речи, только голос пока был знакомым.

– Я уже в процессе, – заверила я. – Стала бы иначе читать ужасы про кровь в машине, глупости о домработнице с шубой и домыслы насчёт мифического бомжа, снявшего сумку с мёртвого тела. Это вообще запредел, как у меня Элла выражается.

– Вообще-то, бомж – это я, собственной персоной, – негромко сообщил Валентин, укладываясь на стол и на меня не глядя. – Нахожу нужным предупредить.

– Отче Валя, сделай милость, не морочь мне голову! – я рассердилась, не желая начинать дело с дурацкого розыгрыша.

– Могу предъявить сумку покойной, она у меня в сейфе, – сухо ответил Валентин. – Или поверишь на слово?

– Тогда ты болен и бредишь, или я брежу, то есть нахожусь в бреду, – я продолжала отрицать реальность как можно убедительнее. – Вроде как юноша Родион Раскольников после двойного убийства. Ты и в этом будешь признаваться с предъявлением доказательств?

– Кстати, они именно так и думают, несмотря на закрытое дело о суициде, – глухо изложил Валентин. – Только им в сущности наплевать, прикончил я её или нет, там иные преференции.

– Вот что, Отче Валя, – я почти опомнилась и сделала предложение по всей форме. – Что такое преференции, я не знаю и знать не желаю, но… Всё остальное я, хоть не желаю знать тоже, но, боюсь, придётся. Для того мы сейчас покинем рабочее помещение, предварительно сглотнув по чашке кофе, затем спустимся вниз, завернём за угол и спустимся в ночной клуб ОГИ с утра, там нальют. В подполье, в малой каморке под сводом ты расскажешь толком, начиная с начала. По-латыни это будет «Аб ово». То бишь с самого начала, если помнишь, то упоминается первоначальное яйцо.

Глава вторая

1. Аб ово

(рассказ Валентина Оболенского)

…Если мы окончательно перешли на латынь и занялись изначальным яйцом, то извольте получить. Как обычно в нашей деловой и прочей круговерти данное яичко снёс высокопоставленный петушок Павел Петрович. Я не удивлюсь, что он у тебя отметился, причём негативно. Ответа не требуется, сам знаю ихнее любезное сиятельство. Они сначала подкинут тухлое яйцо, заверяя, что оно не простое, а почти золотое, затем, как тряхнёт на первом ухабе, начинают кудахтать и крыльями хлопать, изученная процедура.

Так вот Паша Петрович должным образом сдал мою бедную контору на потребу братцу, тоже Петровичу, который генерал по внутренним органам. Как ты знаешь, второй Петрович ведает организованной преступностью и коррупцией в верхних эшелонах. Глава тайного кабинета, Торквемада великий и ужасный, особенно для тех, кто засматривается на казну. У второго брата Петровича