Бункер. Иллюзия - Хью Хауи

Шли часы, но Эллисон отказывалась говорить — и такое ее поведение породило в бункере новые слухи. Холстон провел весь день, что-то бормоча через решетку и сходя с ума от смятения и муки. Событие, уничтожившее весь его мир, произошло мгновенно. Холстон пытался осмыслить произошедшее, а Эллисон сидела в камере, уставившись на унылый мир на экране, и казалась довольной своим положением чистильщика.

Она заговорила с наступлением темноты, после того как молча отказалась от предложенного ужина, а техники закончили подготовку шлюза, закрыли желтую дверь и отправились пережидать бессонную ночь. Помощник Холстона к тому времени тоже ушел, дважды хлопнув его по плечу. Прошло, как показалось Холстону, множество часов, и он уже был близок к тому, чтобы рухнуть, измотанный слезами и уговорами. Затянутое дымкой солнце опустилось за холмы, видимые из кафе и зала, — холмы, скрывающие далекий рассыпающийся город. И тогда, сидя в камере почти в полной темноте, Эллисон едва слышно прошептала:

— Это не настоящее.

Во всяком случае, Холстону показалось, что он услышал эти слова. Он пошевелился.

— Дорогая? — Холстон стиснул решетку, подтянулся и встал на колени. — Милая, — проговорил он, стирая со щек соль засохших слез.

Эллисон повернулась — как будто солнце передумало и снова поднялось над холмами, чтобы подарить надежду; от этой надежды у него перехватило дыхание. А вдруг все это было лишь болезнью, лихорадкой? Чем-то таким, что сможет диагностировать врач и что окажется оправданием всему, что сказала Эллисон? Она просто не понимала, что говорит. Она вышла из этого состояния и была спасена, и сам Холстон почувствовал себя спасенным — увидев, как она повернулась к нему.

— Все, что у тебя перед глазами, — ненастоящее, — тихо произнесла Эллисон. Внешне она успокоилась, но ее безумие продолжалось, и запретные слова были ее приговором.

— Подойди, поговори со мной, — попросил Холстон и поманил ее к решетке.

Эллисон покачала головой. Похлопала по тощему матрасу рядом с собой.

Холстон взглянул на часы. Время для посещений давно прошло. Его могут послать на очистку только за то, что он сейчас собирался сделать.

Без колебаний он вставил ключ в замок.

Металлический щелчок прозвучал невероятно громко.

Холстон вошел в камеру и сел рядом с женой. Ему было невыносимо сознавать, что он не может прикоснуться к ней, обнять или увести в какое-нибудь безопасное место, в супружескую постель, где они смогут притвориться, будто все произошедшее — кошмарный сон.

Он не посмел на такое решиться. Он сел и сцепил на коленях пальцы.

— Это может не быть настоящим, — прошептала она, глядя на экран. — Любая деталь. Или вообще все.

Холстон наклонился к ней так близко, что ощутил запах пота после недавней борьбы.

— Милая, что происходит?

Ее волосы шевельнулись от его дыхания. Она протянула руку и провела ладонью по темному экрану, словно ощупывая пиксели.

— Сейчас там может быть утро, а мы этого никогда не узнаем. Там, снаружи, могут жить люди. — Эллисон повернулась и посмотрела на него. — Они могут наблюдать за нами, — добавила она с мрачной улыбкой.

Холстон всмотрелся в ее глаза. Она совершенно не казалась безумной, как недавно. Ее слова звучали безумно, но сама она была здорова.

— Откуда у тебя эта мысль? — Холстон догадывался, но все равно решил уточнить: — Ты что-то нашла на жестких дисках? — Ему рассказали, что она побежала к шлюзу прямо из своей лаборатории, на ходу выкрикивая безумные слова. Что-то произошло, пока она находилась на работе. — Что ты обнаружила?

— Стерты не только сведения о времени после восстания, — прошептала она. — Конечно, а как же иначе? Стерто все. И вся недавняя информация тоже. — Эллисон рассмеялась. Голос ее внезапно стал громким, а взгляд устремился вдаль. — Готова поспорить, что и электронные письма, которые ты мне никогда не посылал!

— Милая. — Холстон осмелился взять ее за руку, и она ее не отдернула. — Что ты нашла? О каком электронном письме ты говоришь? От кого оно было?

Она покачала головой:

— Нет. Я нашла программы, которыми они пользуются, — программы, создающие такие изображения, что на экране они выглядят настоящими. — Она снова посмотрела на экран, где сгущалась темнота. — АйТи, — произнесла она. — Ай. Ти. Компьютерный отдел. Это они. Они знают. Это секрет, известный только им.

Эллисон снова покачала головой.

— Какой секрет?

Холстон не мог понять, то ли это чушь, то ли нечто важное. Он просто радовался тому, что она заговорила.

— Но теперь мне все известно. И тебе тоже. Я вернусь за тобой, клянусь. На этот раз все будет иначе. Мы разорвем замкнутый круг, ты и я. Я вернусь, и мы уйдем за тот холм вместе. — Она рассмеялась. — Если, конечно, он там есть, — громко сказала она. — Если этот холм есть и он зеленый, мы уйдем за него вместе.

Эллисон повернулась к нему.

— На самом деле не было никакого восстания. Просто есть люди, которые всё знают, которые хотят выйти. — Она улыбнулась. — И они выходят. Они получают то, о чем просят. Я знаю, почему они чистят. Почему говорят, что не будут, но все равно чистят. Я знаю. Знаю. И они никогда не возвращаются, они ждут, ждут и ждут, но я не стану. Я сразу вернусь. На этот раз все будет иначе.

Холстон сжал ее руки. По его щекам текли слезы.

— Милая, почему ты это делаешь?

Он почувствовал, что Эллисон захочет объяснить все именно сейчас, когда в бункере стало темно и они оказались наедине.

— Я знаю о восстаниях, — ответила она.

Холстон кивнул:

— Да. Ты рассказывала. Были и другие…

— Нет.

Эллисон оттолкнула его, но только чтобы немного отодвинуться и посмотреть ему в глаза. Она уже совсем не казалась безумной.

— Холстон, я знаю, почему начинались восстания.

Эллисон прикусила нижнюю губу. Холстон напряженно ждал.

— Причиной всегда было сомнение. Подозрение, что снаружи все не так плохо, как кажется. Ты ведь это почувствовал, верно? Что мы можем находиться где угодно, если живем, окруженные ложью?

Холстон и не подумал отвечать. Разговор на эту тему вел к очистке. Он замер и ждал.

— Наверное, это были молодые поколения. Каждые лет двадцать или около того. Думаю, им хотелось пойти дальше, что-то исследовать. Ты разве никогда не испытывал такого стремления? В юности? — Ее взгляд затуманился. — А может, это были пары, молодожены, которые сходили с ума, когда им говорили, что они не могут иметь детей в этом нашем проклятом, ограниченном мире. Может, они были готовы рискнуть всем ради такого шанса…

Эллисон устремила взор куда-то вдаль. Возможно, она видела тот лотерейный билет, тот шанс, на который они еще имели право — но которым уже никогда не смогут воспользоваться. Она снова посмотрела на Холстона. А тот гадал, не пошлют ли его на очистку даже за молчание. За то, что не приказал ей прекратить, когда она произносила запретные слова.