Осинка. Чужая сила - Саша Арсланова

выросшую рядом траву. А стебли, опутавшие его тело, со звоном рвались и опадали черными ссохшимися крючьями. Я в испуге отшатнулась, и свет вокруг схлопнулся, как будто и не было сейчас ослепительного зарева. Я повалилась на бок и только где-то на границе с тьмой услышала рокочущий смех Файро:

– Ну детки, ну повеселили…

Глава 5

На этот раз глаза открывать уже не хотелось. Очень хорошо было – тепло, удобно, легкий ветерок приятно освежал, а рядом весело журчала вода. Казалось, я парила в воздухе.

И только вспомнив события вчерашнего дня, резко села. А лежала я, оказывается, на подушке мягкой сочной травы, которая росла, повторяя очертания моего тела. Коснулась ее рукой – и как котенка погладила, так льнула и ласкалась она. Счастье и любовь заструились по стебелькам. И вдруг я стала чувствовать себя этими травинками, и вон теми деревьями у самой воды, и даже небольшой рощицей за спиной. А стоило закрыть глаза, как весь наш Великий Лес слился с моими мыслями. Потянулась я в это чувство единения и любви ко всему живому да и начала уплывать, с блаженной улыбкой на лице укладываясь обратно в траву, переплетаясь с ней всем своим существом.

И тут же получила две звонкие затрещины.

– Аспен, что происходит? – сидел передо мной на коленях Рэнн, пока я, насупившись, терла ладонями горящие щеки. Не скупился мой спутник на силушку, если уж затрещина, так по-настоящему, не делая уступки – девка пред тобой или мужик усатый. И всеобщая любовь как-то отступила, не до нее стало, да и единение с миром сосредоточилось только на мне и следах, что оставили ладони парня.

– Откуда ж мне знать, – обиженно отвернулась я. – У меня как раз все хорошо было, пока ты драться не начал.

– Да как хорошо-то, если ты растворяться в траве начала? – он скинул со спины мешок, из которого тут же вытряхнул на землю тушку зайца. – Это вовремя я пришел из леса, а то и не застал бы тебя больше, вся бы под землю ушла, – и вздохнул, посмотрев на свою добычу.

– Все, что удалось поймать, но уж очень я есть хочу, чтобы охотиться еще. Как проснулся, так хоть траву твою жри. Ее здесь теперь всюду почти по колено.

Ох, за зайца я Рэнну все простить могла, но не удержалась:

– С чего вдруг мою-то? – и тут же ойкнула, когда из-под рубахи на землю упал кусок полотна, которым я раны перетягивала, и, если глаза меня не обманывали, ни следа от медвежьих когтей на моей коже больше не осталось. Да ладно когтей! Вот на коленке, помню же, был шрам, которым я втайне гордилась – я тогда единственная девчонка среди мальчишек залезла на вековой дуб у нас в деревне, да распорола кожу об корягу, когда уже спускалась – теперь же ноги радовали глаз белизной и округлостью. Как раз такие и должны быть у настоящей девушки на выданье. Я, наверное, очень долго глядела на свои голые колени, потому что, подняв взгляд, натолкнулась на сердито смотрящего на меня Рэнна.

Надо сказать, и он выглядел совершенно здоровым. Насколько я понимаю, раны на голове тоже больше не было. Пропали и синяки под глазами, и слабость. Передо мной опять сидел тот же опасный незнакомец, который, непонятно почему, выглядел удивительно зло. Как, впрочем, и в тот день, когда увел меня из деревни.

– Рэнн, ты чего? – поправляя рубаху и стыдливо пряча ноги, спросила я. – И что это ночью было? Ты помнишь?

– А что было? – буркнул он, отворачиваясь и пряча глаза.

– Ну как? – я растерялась. – Ты же умер сначала, а ветер вдруг этот… и ты здоров, а я… смотри! – я опять подтянула подол вверх. – Смотри, какие стали! И раны тоже! Как и не было!

Рэнн вдохнул и стремительно поднялся:

– Я завтрак приготовлю.

Я тут же вскочила помочь – котелок найти, воды принести, но стоило мне ступить шаг, как подо мной начали прорастать травинки, щекоча кожу, поглаживая и подталкивая ступню. Не успела и моргнуть, как нога утонула в сочной мягкой травке. Испуганно посмотрев на спутника, я присела обратно и попробовала дотронуться до земли уже рукой – и вновь стебельки радостно потянулись к моей ладони, обвивая ее, заползая в рукав.

Рэнн нахмурился, он внимательно следил за моими потугами, склонив голову к плечу, и о чем-то размышлял. А потом оглянулся вокруг и сказал:

– Так … а если в сапогах? Где твои?

Обернувшись на куст, где вечером развешивала свои вещи, увидела сапоги, которые ставила сохнуть. Рэнн, проследив за взглядом, принес помимо обувки высохшее платье, и отвернулся, давая переодеться.

Скинув надоевшую мужскую рубаху, я с радостью надела свою одежду. Жаль только, платье было местами порвано, да в груди незнамо с чего вдруг стало жать. Натянув же сапоги, я несмело сделала шаг и выдохнула, – в обуви трава не спешила расти под моими ногами.

– Рэнн, – позвала я, – А давай я тебя потрогаю, а? Как это на живых-то работает?

Парень вздрогнул:

– А давай ты сначала что-нибудь другое потрогаешь? Например, вот – зайца, – и любезно придвинул ближе меховую тушку.

Мертвый заяц на мои прикосновения никак не отреагировал, хотя по шерстке кое-где побежали зеленые искорки. Рэнн рисковать не захотел и дотрагиваться до себя не дал:

– Как дойдем до ближайшего поселения, перчатки тебе купим. Сходи пока, воды набери…

К реке я подходила настороженно, помнила, что Веро не очень-то меня жалует, и сталкиваться с ней снова не хотелось. Избегать теперь всех рек и озер – тоже не выход, да и помощь ее мне все-таки понадобится. Если я правильно додумала, то Рэнн меня Эйру повезет, предку своему. Воздуху. А уж коли кроме Форра, силу мне отдавшего, никто из прародителей против этого не был, да и Веро сама меня в подарок преподнесла, то уклониться мне от встречи не удастся. За грань они меня что ли отправить хотят?..

И сила чужая, опять же, требовала пригляда. Не думаю, что сапоги с перчатками надолго меня остановят, как бы не потеряться, не рассеяться, когда ее обуздывать соберусь. Может, с Террой поговорить, поучиться у нее? Но как теперь встретиться, я не представляла. Путь наш пролегал через Ключиницу, несколько дней на корабле, далеко от земли, и только великая Вода кругом. Надо было искать подход к Веро, как бы нам обеим не было тошно друг от друга.

У самой воды, на бережку, как будто в