Рыжая на откуп - Рин Рууд

— Ты найдешь Первого, — Ноа делает шаг к Агатесу и грозно чеканит каждое слово. — Вы найдете Первого и приведете его ко мне, и тогда я переговорю с Девятым о сносе заправки. Рыжая сучка и ее дырки мне не интересны. У меня полно первоклассных шлюх, колдун. Молодых, выносливых и профессиональных прелестниц. Мне нужен Первый. Он жив. Я это знаю.

Карн недовольно глядит на меня, словно я виновата в том, что их идиотская идея подложить меня под Ноа провалилась. Я даже не постеснялась вывалить грудь! Я старалась как могла! Это высший пилотаж по соблазнению, а если мерзавца в костюме не заинтересовали мои милые и аккуратные сисечки, то это у него проблемы. Может, он импотент.

— Тут все в порядке, — Ноа бесстыдно сжимает свое хозяйство сквозь ткань брюк и ехидно скалится. — Понимаешь, сладкая конфетка, не все выдерживают моего напора. Я люблю жестко и грубо. Сейчас ты не справишься со мной, а я не хочу портить девочку, которая не знала мужчины, а времени обхаживать тебя и готовить к забавам у меня нет.

— Тебе садизм от Висельника достался? — Агатес вскидывает бровь

— Висельник — изверг, а я люблю эксперименты без увечий, — цокает Ноа и возвращается за стол, — но для вашей белочки даже шлепки по попе покажутся чем-то жутким и ужасным. Как вариант, займитесь ее воспитанием, а только потом тащите ко мне. Либо Первый, либо рыжая шлюха, которая без труда заглотит мой член до самых яиц.

— Да если она будет глотать, как удав, — Агатес прячет паука за пазуху и поднимается на ноги, — то мы ее лучше себе оставим.

— Я уверен, что с твоей кочерыжкой белочка справится без особых усилий, — Ноа дружелюбно улыбается колдуну.

Задыхаюсь от возмущений. Я не личность, а кукла для удовлетворения низменных желаний, и я вынуждена безропотно сидеть и слушать гнусности.

— Вам должно быть стыдно, — встаю и зло поправляю юбку. — Вы моральные уроды. Предлагаю вам троим друг у друга и отсосать с заглотом. Не зря же говорят, что лучшие в минетах — мужчины. Поэкспериментируйте, мальчики, вдруг понравится.

Гордо удаляюсь и беспомощно замираю у лифта, потому что не нахожу кнопки вызова.

— Какая прелесть, — мурлыкает Ноа. — Согласись, Карн, она очень похожа на сердитую белочку, у которой забрали орешки. Фыр-фыр-фыр, моральные уроды, фыр-фыр-фыр! Вам должно быть стыдно!

Мужчина в голос хохочет, и я в бессильной злобе сжимаю кулаки. И соглашаюсь с тем, что я белка. Маленькая беспомощная зверушка в руках бессмертных существ. И как мне быть? Хочу кричать и плакать, но это никак не поможет мне.

— Есть ли у меня возможность перезаключить сделку? — я оглядываюсь на Карнона.

— Нет, — тот качает головой и шагает ко мне. — Пойми, рыжая, судьба у тебя — служить мне и потакать моим капризам.

— Обо мне ты опять забыл? — Агатес скрипит зубами. — Эгоист.

Двери лифта бесшумно открываются, и я в молчаливой и тихой истерике ныряю в кабину.

— Я не хочу ни с кем из вас спать, — шепчу я. — Вы мне неприятны.

— А в лесу ты говорила совсем другое, — насмешливо отзывается Карнон.

— Я была не в себе, — я прячу руки за спину и переплетаю ладони в замок.

— В себе ты была, — Агатес вскидывает голову к ярким лампочкам. — Ноа прав. С девственницами много возни.

— Да никакая приличная девушка не соблазнится подобными невоспитанными хамами! — взвизгиваю я.

— Да неужели? — Агатес резко разворачивается ко мне и горячо выдыхает в лицо. — Ты в этом уверена?

От неожиданности я отступаю на шаг, отшатнувшись от колдуна, и меня прижимает к себе Карнон, который томно шепчет в ухо:

— А как сердце стучит, Рыжая…

Мысли путаются, ноги подкашиваются. Низ живота сладко тянет и немеют руки. Губы Агатеса так близко, а дыхание его мятное и кружит голову. Я приоткрываю рот, желая его поцелуя, и парень тихо спрашивает:

— Ты сейчас тоже не в себе?

— Да… — сипло отвечаю.

— Мне нравятся твои веснушки, — Агатес пробегает пальцами по моей щеке и улыбается. — Солнце целованная…

Я поддаюсь искушению и хочу коснуться губ колдуна поцелуем, но он с жестокой усмешкой вновь глядит на лампочки, резко отпрянув от меня.

— Тактика у него такая, — Карн проводит языком по мочке моего уха и меня пробирает дрожь. — Дразнить и распалять интерес. Он и с духами так поступал.

Двери лифта открываются, и я возмущенно выворачиваюсь объятий парня, пристыженная и возмущенная. Выбегаю в холл и торопливо семеню к выходу. Никто меня не останавливает и не окликает.

Первокурсников загнали в небольшой конференц-зал с мягкими удобными креслами, что шли полукругом у невысокой сцены, покрытой черным ковроланом Я не знаю, зачем нас сняли посреди пары, но одногруппница Лана шепнула, что видела вчера объявление о том, что нам сегодня расскажут о новых образовательных программах и грантах.

— Гранты? — я оживилась и торопливо выуживаю из рюкзака блокнот. — Мне бы не помешала повышенная стипендия.

Ноа и Карнон исчезли на несколько дней, и воспоминания о них блекнут и размываются с каждой минутой. Я уже и лиц их не вспомню, будто мне действительно приснился кошмар, поэтому я опять тону в студенческих хлопотах.

В зал входит крепкий и энергичный мужчина средних лет в твидовом костюме цвета хаки. Аккуратная темная бородка, резкий косой пробор на уложенной волосок к волоску короткой стрижке добавляют ему элегантности и собранности. Глаза — строгие, проницательные и изучающие. Мужчина поднимается на низкую сцену и оглядывает притихших студентов.

— Добрый день, — он вежливо улыбается и складывает руки в замок на животе.

Сердце замирает. На правом незнакомца замечаю серебряную печатку с черным камнем. Такое же кольцо было у Ноа. Мужчина представляется по имени и фамилии, и в его глазах мелькает тень лжи.

— Вау, — охает Лана, — это же тот самый мужик, который получил недавно нобелевку по физике. А он ничего так.

Я с осуждением смотрю на подругу:

— Ему же точно сорокет!

Конечно, Ноа Просвещенному гораздо больше, но выглядит он на сорокалетнего ухоженного и импозантного мужчину. Между ним и Последним Ноа сквозит что-то общее, но я никак не могу понять, что именно.

— А я люблю постарше и поопытнее, — хихикает Лана. — Так бы и подергала его за бороду.

Ноа Просвещенный кидает беглый взгляд на меня и подругу и его губа едва заметно дергается. Я почти не вслушиваюсь в его лекцию о новой программе с грантами, которая поможет отличникам учебы получить финансовую помощь. Я не отрываю взгляда от его перстня. Знали бы остальные студенты, что к ним на встречу явился не мужчина, а бессмертный дух, порождение человеческих любопытства и тяги к изучению мира! Так хочется встать и громко поведать всем жуткую правду, но кто мне поверит?