Золотой дождь - Ванесса Фитч

Но он не собирается угодить во второй раз в ту же ловушку!

Открытие, что Фейт является сотрудницей благотворительного фонда, в дар которому Нэш решил передать особняк — часть наследства крестного, — явилось для него потрясением. Только из-за этого он в первый раз прилетел из Нью-Йорка в Лондон, нарушив свой график и прервав важные совещания, касающиеся аренды его наиболее дорогостоящей земельной собственности. Сначала он собирался предупредить Роберта Ферндауна относительно Фейт, но, услышав, как Роберт превозносит ее способности и ее саму, передумал.

Охваченный праведным гневом, он принял решение наказать ее за совершенное преступление, но при этом решил, что наказание не должно быть скорым и немедленным, например увольнением. Ему хотелось заставить ее страдать, как когда-то страдал крестный... Он хотел держать над ней дамоклов меч, чтобы, мучаясь неизвестностью и страхом, она ждала последнего удара.

Войдя в дом, Нэш помедлил, прежде чем направился в кабинет. Он все еще чувствовал на губах вкус поцелуя, а тело помнило прикосновение тела Фейт и свою реакцию. Рассердившись на собственную слабость, Нэш резко развернулся на каблуках. Что, черт возьми, он может с собой поделать!

Фейт непроизвольно сжала пальцы в кулаки и устало отошла от окна. Пожалуй, еще рано писать предварительный отчет о проделанной в особняке работе. Она вспомнила, что видела в парке не только милый летний домик, но и скульптуры, некоторые из которых, как ей было известно, считались ценными.

Надо обязательно узнать у Роберта все про эти скульптуры и, если окажется, что их не собираются вывозить из парка, проверить, защищены ли они от порчи и воровства. Завтра она непременно свяжется с шефом, чтобы выяснить его мнение.

Фейт встревожилась, услышав стук в дверь. Зная, кто там стоит, она некоторое время колебалась, перед тем как отворить.

— В чем дело? — дерзко спросила она Нэша.

Фейт заметила, что после приезда он успел переодеться. Теперь на нем была белая футболка, плотно облегающая торс и подчеркивающая развитую мускулатуру. От одного взгляда на него у Фейт замерло сердце. Она почувствовала, как загорелось ее лицо, выдавая замешательство и волнение. Когда ей было пятнадцать, она обожала его, тосковала по нему, почти боготворила, но теперь Фейт взрослая женщина, и ей известно, что ее притягивает излучаемая им первобытная сексуальность. Сознавая это, она возмущалась податливостью собственных эмоций.

— Ужин, который приготовила для нас миссис Дженсон, все еще в холодильнике. Она будет очень обижена, если мы его не съедим, — объявил Нэш.

Слова «я не голодна» уже готовы были сорваться с языка Фейт, но несогласный с этим желудок издал довольно громкое урчание.

Не в силах встретиться с Нэшем взглядом, Фейт сказала:

— Я скоро спущусь вниз. Мне нужно кое-что доделать.

Фейт выждала некоторое время, чтобы убедиться, что он ушел, а затем бросилась закрывать дверь. Руки сильно дрожали. У нее разыгралось воображение или она действительно почувствовала опасность? Нет, в воздухе явно веяло опасностью и чем-то еще — она уловила аромат одеколона Нэша и специфический запах мужчины.

В ванной комнате, примыкавшей к спальне, Фейт быстро умылась, чтобы охладить пылающее лицо, причесалась и поправила макияж. После всего сказанного Нэшем она не верила, что его волнует, ужинала она или нет.

Возможно, мелькнула у нее безумная мысль, он хочет, чтобы она ела там, где он будет следить, не посягнет ли она на столовые приборы или старинный фарфор.

Однако, когда Фейт, войдя в кухню, увидела, что Нэша там нет, она почувствовала... Нет, не разочарование, совсем другое. Скорее облегчение, что он дал ей возможность спокойно поесть в одиночестве. Она так устала, его присутствие было ей невыносимо.

Но, открывая холодильник, Фейт убедилась, что ошиблась, так как в дверях появился Нэш.

— Спаржа и лососина, — прошептала она, бросив взгляд на оставленный для них ужин. Глаза ее мгновенно наполнились слезами. Склонив голову, чтобы Нэш ничего не заметил, она часто заморгала, пытаясь унять подступающие рыдания.

Любимые блюда Филипа.

Фейт поняла, что, несмотря на мучивший ее голод, она не в состоянии проглотить ни кусочка.

Дрожащими руками, прикрыв дверцу холодильника, она сказала:

— Я передумала, мне не хочется есть. При других обстоятельствах взгляд Нэша, выражавший откровенное недоумение, мог бы ее позабавить, но не теперь. Когда Фейт направилась к выходу, легким движением скользнув мимо, он перегородил ей дорогу.

— Хотел бы я знать, в какую игру ты собираешься поиграть, — начал он угрожающим тоном, нахмурив брови.

Фейт чувствовала, что теряет самообладание. День оказался слишком длинным и трудным. Сначала ее распирало от гордости и волнения из-за ответственного поручения Роберта, потом — шок при встрече с Нэшем. Мучительные воспоминания, неумолимо возвращавшие ее в прошлое, и потрясение, испытанное ею от поцелуя Нэша, — все смешалось в ней, создавая ощущение нереальности происходящего.

— Я вообще не знаю, кто тут собирается играть и во что, но это не я, — бурно запротестовала Фейт дрожащим от напряжения голосом. — Из нас двоих скорее ты этим занимаешься. Зачем ты сюда приехал? Почему захотел здесь остановиться? Ведь это не предусмотрено соглашением, заключенным Робертом с попечителями.

— Для сотрудницы, относительно недавно приступившей к своим обязанностям, ты прекрасно разбираешься в делах шефа, — парировал Нэш. Она поняла, что вспышка гнева только подчеркнула ее уязвимость. — Как я понимаю, ты не просто служащая, правда, Фейт? И почему, думаешь, я здесь оказался? — Тон его резко изменился. — Неужели ты действительно считаешь, что, зная о твоем присутствии в особняке, я позволю тебе делать все, что тебе заблагорассудится? Особняк отделан и украшен практически бесценными архитектурными элементами. Кроме того, здесь антикварные безделушки, очень дорогие картины, гобелены, камины. Я легко назову несколько из них, за которые не обремененный принципами и совестью строитель выложит не торгуясь тысячи фунтов, стоит их только снять и вытащить из дому.

Фейт сознавала правдивость того, что он говорил. Нэш может считать, что она способна на такое преступление. От волнения у нее начался озноб. Прежде чем растерянная Фейт отважилась на какие-либо объяснения, Нэш снова пошел в атаку, но с другого фланга.

— Интересно, расскажешь ли ты Роберту о том, что вымаливала у меня поцелуй? — осведомился он язвительно.

— Что? Но я... я не делала этого, — возмущенно запротестовала Фейт. Кровь бросилась ей в лицо.

— Ты лгунья, — усмехнулся он. — «Поцелуй меня» — были твои слова. Хотя, конечно, тебе свойственно отрицать все свои прегрешения.

Лицо Фейт стало пунцовым от обиды и унижения, в памяти всплыло вызывающее сейчас отвращение воспоминание. Она действительно думала о том разговоре много лет назад, но чтобы произнести эти слова... Она ведь не сказала, не могла сказать их вслух? Или все-таки сказала? Возможно, Нэш прочел ее мысли, что, говоря откровенно, нельзя сбросить со счетов.