Наша взяла - Полиен Николаевич Яковлев

было.

Тогда он направился к будке. Шагов за пятьдесят от нее он увидел в окне Трофима, который делал ему одобрительные знаки, но в то же время близко подходить не велел.

Васька понял, что план удался, что Стрельцов уже в поезде.

Ощупав еще раз свою шапку, он побежал к коровам и погнал их на обычное место пастбища, а вечером, пригнав скотину домой, не говоря ни слова матери, отправился на мельницу к рабочему Глушину.

— Дяденька,— обратился он к толстому краснощекому мужику.—где здесь работник Глушии?

— А ты кто такой, кто тебя послал?

— Я пастух.

— А зачем тебе Глушин?

— Дело есть.

— Какое такое дело?

Васька не знал что отвечать.

— Иди отсюда.—крикнул на него мужик (это был хозяин мельницы), Глушин твой за решеткой сидит, в город его в тюрьму отправили.

— Как за решеткой?—удивился Васька.

— А вот так, очень просто. Все вы там, голытьба паршивая, будете. Иди, пока я тебе шею не накостылял.

Васька повернул обратно.

— Как же теперь быть?—думал он,—как же я теперь Глушину письмо передам?

Придя домой, Васька попросил у матери есть.

— Где тебя носит, Васька? - обратилась к нему мать.— Смотри, на тебе лица нет. Простудился ты, что-ли?

Она заботливо пощупала ему рукою лоб.

— Голова горячая.-Бегаешь по вечерам, паршивец, сидел бы дома.

Напоив Ваську горячим молоком, мать уложила его спать.

— А Павлушку выпустили? -спросил он у матери.

А ты не тревожься, выпустят твоего Павлушку.

ЗА ТОВАРИЩА

Васька захворал. Всю ночь он бредил, вскакивал. Мать не знала, что делать.

Утром, когда он забылся. Анна сказала попу:

— Уж вы, батюшка, извините - коров нынче не выгоняли: Васька то совсем расхворался.

— Нежный он у тебя больно, ответил поп, ну, да ничего, бог милостив, отойдет твое чадушко-то. Ты-б его поменьше молочком поила да поменьше баловала. Не в князья, чаи, готовишь его, а в работники.

— Да уж, конечно, не в князья—промолвила, нахмурившись, Анна.

К обеду Васька встал с кровати.

— Куда ты встаешь, пострел?—спросила мать:—Лежишь и лежи.

— А как же с коровами?

— Сама накормлю.

— Чего сама. Я пойду,

— Я вот тебе так пойду, что ты у меня будешь всю жизнь помнить Чтоб ты мне не смел из хаты выходить. Захвораешь совсем, а потом возись с тобой.

Васька задумался. Ему нужно было во что бы го ни стало уйти из хаты. У него уже сложился определенный план, как поскорее освободить Павлушку.

— Ничего у меня не болит,—сказал он матери, я пойду на двор играть.

— Я тебе пойду! Сиди смирно в хате!

— Мамка, я пойду.

Анна рассердилась не на шутку.

— Смотри мне, Васька, если ты без спросу выйдешь из дому,— хоть не била тебя никогда,— а на этот раз выдеру.

Под вечер Анну куда-то послали по делу.

— Смотри-ж, Васенька, ты же, деточка, не выходи из дому. Не уйдешь?

— Не уйду, — буркнул под нос Васька.

Анна ушла.

Переждав минут двадцать, Васька надел шапку и вышел во двор. Знал, что мать будет бранить, да ничего не поделаешь— дело было уж очень важное.

На дворе играла Райка. Увидав Ваську, она крикнула ему:

— Обжора, молока обожрался!

Васька ничего не понимал.

— Какого молока я обожрался?

— А папа сказал, что Анна тебе много нашего молока дает. Ага, а я знаю! Обжора, обжора!

В другое время Васька дал бы Райке за такую клевету потасовку, но ему было не до того.

— Вонючая бочка — поповская дочка! -крикнул он ей и побежал на улицу.

— Я папе скажу, -завопила Райка,- вот он тебе задаст! Нищий, отрепа! Обжора! Наше молоко поел!

Но Васька был уже далеко.

То, что ему еще так недавно казалось простым и ясным, теперь стало пугать его. Как пойти к атаману? Как сказать ему все? А если не пустят к нему? А где он сейчас, когда уже вечер?

Васька подошел к станичному правлению. В окнах горел свет. На крыльце сидел казак с винтовкой.

Васька пошел на крыльцо.

— Ты куда прешься? -спросил казак.

— К атаману.

Казак с удивлением посмотрел на него.

— Кто тебя послал?

Но в это время несколько пожилых казаков вышли из правления, остановились на крыльце и стали закуривать. Васька незаметно прошмыгнул между ними. Дверь в комнату атамана была открыта. Атаман сидел за столом, возле него стояло еще несколько человек.

Васька вошел.

— Тебе чего тут надо?—спросил атаман.

Настала решительная минута, но у Васьки прилип язык. Люди перед ним были, как в тумане.

Казаки рассмеялись.

— Чего тебе тут надо? —повторил атаман.

Васька продолжал молчать. Он не находил слов. Насмешливые и злые лица окружающих пугали его.

Один из казаков взял его за локоть и повел к двери.

— Иди, сопляк, ты не туда попал.

Васька уперся.

— Не трогай!—сказал он и вдруг, неожиданно для самого себя, крикнул:

— Чего Павлушку держите? Пустите Павлушку!

— Какого Павлушку? - рассмеялся атаман.

— Павлушку Стрельцова с матерью. Все равно отца их нету, он уехал.

Все заинтересовались.

— Смотрите, какой гусь явился, — рассмеялся помощник атамана, тот что арестовал Павлушкину мать.— Да тебя кто это подучил?

— Никто. Я сам знаю. Я вам все расскажу, если Павлушку отпустите.

Атаман встал.

— А ну-ка, иди сюда. Что ты там мелешь? Говори все. Говори, кто тебя научил.

— Вот, лопни мои глаза, если меня кто учил. Я сам. Мать и та не знает.

— А кто твоя мать?

— У попа кухарка.

— Ну, рассказывай в чем дело.

— Как Павлушку с матерью взяли, так я на другой лень коров в поле погнал. Иду, а Павлушкин отец за железной дорогой в кустах прячется. Позвал он меня и говорит: как будет поезд итти, так ты рубаху на палку одень и маши. Пойдет поезд тише, так я в вагон вскочу, а тогда иди к атаману и скажи, что я уехал.

— Ну? -заинтересовался атаман.

— Ну вот, я так и сделал. Махал рубахой, пока поезд стал, а Павлушкин отец на тот поезд вскочил да и поехал. Теперь его не поймаете.

— Ах, ты, сукин сын!—подскочил к Ваське помощник атамана и ударил его по лицу.- Да ты как смел это делать, а? Да ты знаешь, что