Целую, твой Франкенштейн. История одной любви - Дженет Уинтерсон

Наушник Клер издает звуковой сигнал, и металлический голос диктует ей какое-то указание, которое я не слышу. Девушка отворачивается к микрофону, чтобы сделать объявление по громкой связи. Пока я жду, в голове возникает вопрос: какова разница между желанием жить вечно и желанием прожить несколько жизней одновременно.

Можно быть собой и кем-то еще. А если сделать собственных двойников – загрузить в них копии моего сознания и напечатать тело на 3D-принтере, – тогда Рай номер один поедет в поместье Элвиса, номер два – в музей Мартина Лютера Кинга, а номер три насладится блюзом на Бил-стрит. А потом все копии встретятся и отправят информацию о прожитом дне в мой мозг, то есть подлиннику (каковым мне хотелось бы себя считать).

Клер с улыбкой поворачивается ко мне, и я невольно произношу вслух:

– Нет, я не хочу жить вечно.

– Простите, не расслышала? – переспрашивает она, наклоняясь ближе.

– Я говорю о бесконечной жизни. Не хочу жить вечно, – объясняю я.

– Вот как? – Клер приподнимает безупречную бровь. – Лично я собираюсь быть рядом с Иисусом, но вы вольны поступать, как считаете нужным.

– Благодарю. Кстати, вам уже удалось пройтись по выставке?

– Я всего лишь представитель местного подрядчика, и детальное знание участников в мои обязанности не входит.

– Так вы еще не видели роботов?

– Видела. Они работают в кафетерии. И, честно говоря, я не в восторге.

– Почему?

– Мне принесли яичницу с помидорами, и когда я воскликнула: «Простите, я не заказывала помидоров!» – ответ был: «Спасибо, мэм! Приятного дня!». А потом эта штука покатилась куда-то к фонтану. Они даже ходить не умеют, вот и ездят на колесиках.

– Верно, роботы пока не умеют ходить, ходьба для них еще слишком сложна. Будьте снисходительны, Клер. Процессор тяжело справляется с неожиданностями.

Клер глядит так, словно сомневается в моем умственном развитии.

– То есть помидор – это «неожиданность»? – уточняет она.

– Не сам помидор, конечно. Неожиданна ваша реакция.

– Знаете, моя мать, чтобы прокормить семью, всю жизнь проработала в ночной закусочной, с шести вечера до шести утра. Она могла одной рукой вышвырнуть вон пьяного посетителя, а другой протягивать еду голодным детям. Образования мама почти не получила, и мозги у нее были самые обыкновенные.

– Это одна из точек зрения. И я ее уважаю, – вежливо говорю я.

– На самом деле я тут случайно. Возникла срочная необходимость, и меня перевели сюда с Чемпионата мира по барбекю.

– Ого!

– Чемпионат сейчас в самом разгаре. Ради него к нам в Мемфис ежегодно приезжают более ста тысяч посетителей. Это крупнейшее мероприятие, объединяющее любителей барбекю. Вы не знали?

– Нет.

– А начинала я с Соусных боев. Когда в огромную емкость наливают полторы сотни литров соуса для барбекю, потом туда залезают два борца, и начинается схватка. Грязно, шумно, но очень весело!

– Клер, вам тоже доводилось участвовать в Соусных боях?

– Лично мне? Нет, доктор Шелли, – засмеялась она.

– Но вы же чемпион!

– Нет, я лишь организовываю соревнования.

– Ясно… А он со вкусом? В смысле, соус, – спрашиваю я чуть погодя.

– Еще бы! Кожа потом пахнет неделями! Каждая собака в городе преданно провожает вас до дома. А позади остается цепочка забавных следов: две ноги и четыре лапы. Теперь на мне организация Чемпионата в целом: спонсорство, реклама, игры, призы.

– Впечатляюще, Клер!

– Да. В своем деле я профи.

– Вы и выглядите, как профи. Может, все дело в прическе? Очень профессионально уложенные волосы.

– Спасибо, доктор Шелли. Остались еще какие-нибудь вопросы?

– Не пройдетесь со мной по выставке? Мало ли, вдруг поменяете свое мнение о роботах. С радостью дам пояснения, я ведь кое-что понимаю в роботах. Правда, не в тех, что для секса.

– Я христианка, доктор Шелли.

– В Библии ничего не сказано против роботов.

– «Не сотвори себе кумира». Одна из десяти Заповедей.

– Выходит, робот – кумир? Идол? – допытываюсь я.

– Он слишком похож на человека, сотворенного по образу и подобию божьему.

– Подобие бога, которое оживает?

– Я бы не назвала это жизнью. Мы обманываем себя, если думаем, что роботы «живые». Вдохнуть жизнь может только Бог!

– Вы уверены, Клер?

– Я не собираюсь это проверять, доктор Шелли. Не хочу рисковать своей Вечностью.

– Далеко же вы замахнулись!

– Да, – кивает она.

Молодая женщина в облегающих кожаных брюках и индейской замшевой куртке с бахромой подбегает к столу Клер и взволнованно тараторит, даже не замечая, что перебила наш разговор:

– Я разыскиваю представителей компании «Интеллектуальные вибраторы». Это срочно! Где их стенд?

– Мэм, вы организатор, участник или покупатель? – сделав глубокий вдох, уточняет Клер.

– У меня катастрофа!

– Что случилось?

Женщина с содроганием произносит:

– Я случайно выложила в «Фейсбук» свои фотографии, где я – практически голая, если не считать мокасин, – пользуюсь вибратором этой фирмы!

– Опрометчивый поступок, – замечаю я.

– Это нарушение закона о конфиденциальности личных данных! – Женщина в индейской куртке кидает на меня свирепый взгляд. – Я хочу поговорить с демонстратором на стенде компании! При продаже мне показывали, как на вибраторе работает камера. Я была уверена, что кнопка включения камеры на отдельном пульте. Мне почему-то не сообщили, что запись автоматически выгрузится в привязанное по умолчанию приложение, если я не указала иного! – кипятится она.

Закусив губу, Клер сосредоточенно глядит в экран. Ее наманикюренные пальчики быстро печатают название компании: «Интеллектуальные вибраторы».

– Скажите, а зачем вам на вибраторе камера с пультом управления? – не могу не спросить я.

Женщина в индейской куртке смотрит на меня со смесью злости и презрения.

– Теледильдоника[18], – наконец, отвечает она.

– Простите, что?!