Исход. Первый пояс - Михаил Игнатов

– Чего замер?

Я смерил взглядом замерших наемников, и старик Тигр тут же склонился в поклоне:

– Признаю свою вину, старший! На нас давили и заставили заключить контракт.

– Кому ты веришь, Леград?!

Бородач же продолжал вопить, заглушая Волка:

– Но теперь все Мады мертвы и контракт разорван! Прошу отпустить нас старший! Мы простые наемники!

И я опустил руку. Сколько вдохов прошло с того момента, как я хотел проверить силу Тигров? К чему проверять то, чего нет?

– Пусть идут.

Мириот рыкнул:

– С чего бы?!

– Сам говорил, что загнанная крыса опасна. Пусть идут и кормят Зверей. Без помощи Мадов у них вряд ли выйдет добраться до города.

– С девяткой и восьмеркой во главе? Это тебе что, слабаки теневики, только и умеющие воровать?

– Что с того? – поправился, – Что с того мне? Пусть уходят. Я сегодня достаточно убивал. Или думаешь этот сек… этот артефакт не требует сил для применения?

– Они ведь и твои враги. Хочешь, чтобы с твоим домом у крепости Ясеня сделали тоже что и с домом здесь?

Это он специально? Сообщил куда я отправлюсь, чтобы заставить меня убить их? Зря. Слишком много сегодня уже сделано мной и только мной. Я презрительно усмехнулся:

– Твой дом в Гряде будет им ближе.

Волк рыкнул:

– У нас с тобой был договор!

Усмехнулся ему в лицо:

– И я сделал даже больше, чем мы договаривались. Кому понравится, что из шести сильнейших противников слабейшему из двух союзников пришлось сражаться с пятью, а Мириот?

– Так вышло, – пожал Волк плечами. – Ты слишком быстр и слишком силён для своего возраста. Никто из них не ожидал такого.

Я сморщился. Такая грубая лесть, как будто возраст и ожидания влияют на чувство опасности от моих ударов.

– Хорошо, – Мириот зло усмехнулся, видя, что молчу. – Чего хочешь? Чем мне тебе заплатить?

Бородач Тигр выкрикнул:

– Мы тоже можем заплатить, старший Леград!

Я развёл руками:

– Плата за убийство тех, кто еще может сражаться и даже начнет сжигать себя, пытаясь нас убить. Или плата за жизнь от тех, кто больше не встанет у меня на пути? Выбор очевиден.

Повернувшись к старику наемнику, сообщил:

– Мне нужен дух и амулеты. Еще свитки техник. Любых, если они у вас с собой. Если есть что-то достойное, как плата за ваши жизни, то сам решай, нужно ли это утаивать.

Мириот прошипел:

– Леград!

– Что? Да, они могут прийти к Амиру, но я здесь при чём? Решай эту проблему сам, а не моими руками. Если хочешь, то сам продолжай схватку: Волки против Тигров, – пояснил бородачу. – Выкупи ваши жизни, и я останусь в стороне.

Волк задохнулся от гнева, не находя слов:

– Ах ты!

Разозлившись сам, огрызнулся:

– По-твоему, Мириот, мне нравится убивать? Не решай свои проблемы моими руками.

– Хорошо, – Волк кивнул, повторил с кривой усмешкой, – хорошо.

Я лишь пожал плечами и вытянул руку к Тиграм. Несколько вдохов раздумий и бородач повторил мой жест, протянув руку за спину. Почти такой же по возрасту мужчина, стоящий там, снял с пояса и положил ему на ладонь кисет, затем сорвал с шеи амулет. Бородач повторил его действия, даже не пытаясь оставить себе хоть что-то, а отдавая мне даже кисеты Путников.

Голос Тигра, смотревшего, как я оглядывал кисеты, напряжён, а рука лежала на рукояти тяжёлого дао:

– И?

Я спокойно пожал плечами и безразлично сообщил очевидное:

– Я не наёмник, а ватажник. Моё слово твёрдое. Дальше всё только между вами двоими.

Мириот не упустил момента укусить:

– Да, я уже уяснил насколько оно твёрдое.

Но я устал злиться. Тех, кто хотел убить мою семью, я уже уничтожил, остальное неважно.

– Я обещал помочь в схватке и взять на себя всех слабых Воинов. Я это сделал, – рукой указал на Тигров. – Они опустили оружие, ушли с нашего пути и отдали нам дух. Наш с тобой договор выполняется слово в слово. Не так ли и ты поступал со мной всё это время? Мне надоели твои упрёки. Я иду собирать трофеи с тех кого убил я. Своих убитых обыщешь сам.

Мириот подошёл ко мне лишь тогда, когда я уже перешёл к теневикам и оглядывал снятые со старика амулеты. Больше всего меня интересовал защитный. Необычный на вид, но с клеймом гильдии. На десять срабатываний Покрова. Ни одно из которых не было потрачено. Как так? Волк словно услышал мои мысли, процедил, будто делая одолжение:

– Старик Гатир сам по молодости был мастеровым артефактором из гильдейских. Его амулеты подчинялись его командам. Думаю, он даже не успел коснуться его разумом.

– Глупая смерть.

– Для того, кто впервые выполз из города вполне ожидаемая. Если бы он хоть чуть овладел боевой медитацией, то никогда не решился бы войти под Небесные Исполины.

Волк, помолчав, с нажимом спросил:

– Я надеюсь, дальше таких неожиданностей с тобой не будет?

Я молча пожал плечами. Меня неприятно удивили насмешки Мада над честностью Мириота, сама неторопливость Волка в бою. Но… Оправдываться? С чего бы? И сказал другое:

– Не думаю, – указал рукой на два десятка мёртвых вокруг, – что у них найдётся дух. Может ватажники найдут что-то нужное для нашего пути?

– Да, займёмся. В лагерь я уже отправил троих.

Бросив взгляд на палатки, поставленные нашими врагами под крайним Исполином, я кивнул. Тигры ушли на восток с тем, что было с ними, интересно как… Внезапно я подумал о мешках Путника, что обязательно должны были быть у тех, кто собирался ждать нас у Миражного ещё месяц, но промолчал. Пока промолчал. Время дележа добычи ещё не наступило. Сколько их окажется среди неё? И нужен ли мне такой артефакт. Хотя? О чём это я? Достаточно вспомнить, сколько сначала мама, а затем и я собрали шкур и трав перед тем как уехать из Нулевого. Разве такая вещь может оказаться лишней, что за глупость мне пришла в голову?

В ожидании я расположился там, где и начался разговор с Мадом: считать дух и перебирать трофеи и амулеты. Все они растрачены полностью, кроме того, что я снял с теневика. И моего. Он не сработал ни на рассёкшие лицо огненные лезвия, ни на само пламя, в которое я шагнул. Может слишком дёшев для моего Возвышения? А вот амулет Мада слишком быстро сдался перед Шипами, словно они стали сильнее, я даже не успел воспользоваться Умножением. Это из-за количества энергии Неба или из-за Стихиального зелья, или того что вокруг снег и лед? Ведь вышло же у меня снежной пылью усилить Оковы Льда. Есть над чем подумать.

Повернул ладонь к себе. Прикосновение Весны. Лицо обдало теплом, да и обожжённая шея сразу стала меньше саднить. Глянув на замершую в нерешительности маму, подтолкнул её: