Рыцари света, рыцари тьмы - Джек Уайт

Гуг не поддался ни одному из искушений. Ожидая, пока его призовут на собрание, он сидел без сил, вперив взгляд в пространство и пытаясь отрешиться от атакующих его сознание мыслей.

Неожиданно он почувствовал, что кто-то стоит рядом, и, подняв голову, увидел Пейна Мондидье, своего доброго друга и кузена со стороны матери. Синие глаза Пейна лучились улыбкой.

— Готов? — спросил Пейн, а Гуг поднялся, не веря своим ушам.

— Корка! Не ожидал встретить тебя здесь. Ты из их числа?

Пейн рассмеялся, пожимая плечами:

— Из их числа? Не знаю точно, но думаю, да, раз уж меня послали за тобой, чтоб пригласить на ужин.

Гуг приободрился. У него гора упала с плеч от мысли, что его друг посвящен в подробности предстоящих неведомых событий и будет в них участвовать.

— Ты не представляешь, как я рад, что ты здесь… хоть одно знакомое лицо… Я тут по капле исходил страхом, настоянным на дурных предчувствиях.

Мондидье снова засмеялся:

— Я тоже попробовал этой настойки, и не далее как вчера, поэтому, пожалуй, мы друг друга поймем.

Гуг помедлил, что-то обдумывая и нахмурив брови.

— Я, видно, недослышал… что значит — не далее как вчера?

— Страх и предчувствия… ну, настойка, о которой ты только что говорил… я вчера испробовал ее, когда впервые увидел новую подружку твоей сестрицы. Как ее имя и кто она?

Глаза у Гуга поползли на лоб от удивления.

— Какую новую подружку? Маргариту, что ли? У Луизы есть подруга Маргарита, она из Англии.

— Из Англии?

— Ну да, такая высокая, темноволосая.

— В красивом желтом платье?

— Да, вчера, когда я встречался с ее отцом, она была в желтом. Ты о ней говоришь?

Мондидье многозначительно кивнул, и Гуг широко улыбнулся в ответ:

— Это леди Маргарита Сен-Клер, дочь моего крестного, сира Стефана… Что ты там плел про страх и предчувствия?

При упоминании имени Сен-Клера лицо Мондидье омрачилось, и он безнадежно покачал головой.

— Предчувствия, что встречу ее снова, и страх, что она меня не заметит… Если она дочь сира Стефана Сен-Клера, то она и вправду не обратит на меня внимания…

Впервые за много дней Гуг напрочь забыл о предстоящем тяжком испытании, настолько его увлекло зрелище переживаний, сменявшихся на лице друга и заметных каждому, кто присмотрелся бы повнимательнее. Он недоверчиво прыснул, но тут же одернул себя из опасения, что Пейн может принять его изумление за насмешку и обидеться. Тогда он ернически воздел руки и покачал головой:

— Так ты влюблен, Корка? Увидел девушку один раз и уже втрескался! Я эту Маргариту знаю много лет. Не такая уж она и красавица, впрочем…

— Зато для меня красивее не сыщешь. А бровки, а лобик, а шейка?.. Я должен с ней повидаться.

Теперь уже Гуг не мог сдержать смеха:

— Что ж, это несложно устроить. Встретишься с ней завтра, а уж я позабочусь, чтоб она обратила на тебя внимание. Никому даже в голову не придет, что девушка может тебя не заметить. Обещаю не проболтаться Луизе, что это ты попросил представить тебя Маргарите.

Гуг умолк и вдруг снова посерьезнел. Поколебавшись, он спросил:

— Кстати, насчет сегодняшнего вечера… Это можно пережить?

Мондидье ухмыльнулся:

— Боже мой, если от этого зависит моя встреча с леди Маргаритой, я сам встану за тебя горой. Но нас уже ждут, а я стою, болтаю и тебя задерживаю. Пойдем?

Гуг кивнул. В горле у него разом пересохло, поэтому он без слов двинулся вслед за другом.

Все близкие знакомые звали Мондидье Коркой по двум причинам: во-первых, это слово имеет отношение к хлебу, а на местном диалекте «хлеб» произносился как «пэй-ин», что сильно напоминало имя «Пейн», а во-вторых, первое имя Мондидье часто путали с родовым именем Гуга — де Пайен. Эти два сходства не раз приводили к забавным недоразумениям, пока некий острослов не назвал однажды юношу Коркой. Прозвище показалось удачным и прижилось, устранив путаницу.

По обычаю, торжественные церемонии собрания проходили в «шахматной» зале с черно-белым плиточным полом, расположенной непосредственно под главной залой для приемов, у подножия спиральной замковой лестницы. Когда Корка привел туда Гуга, тот был поражен многочисленностью гостей. В просторном помещении собралось, вероятно, около двухсот человек, а может, и больше — не считая слуг и поварят, шныряющих в толпе. Никто не обратил на новоприбывших никакого внимания, и Гуг проследовал за Пейном через всю залу к столу, накрытому на двенадцать персон и поставленному так, что один конец его упирался в стол для старейшин. Все места за этим столом были уже заняты — пустовали только два стула с высокими спинками, очевидно предназначенные как раз для юношей.

Прежде чем занять свое место, Гуг внимательно вгляделся в соседей по столу. Среди них он заметил двух братьев Сен-Клеров, Роберта и Винсента, и ему стало легче на душе, хотя он сам не понял отчего. Роберт, старший из всех братьев Сен-Клер, был также старше Гуга на целых пять лет, и тем не менее Гугу он нравился больше остальных. Младшему Сен-Клеру, Стефану, едва исполнилось пятнадцать — столько же, сколько сестре Гуга, Луизе. Винсент, сидевший рядом с братом наискосок от Гуга, был на два года моложе Роберта, а третьему из Сен-Клеров, Вильгельму, еще не исполнилось семнадцати, и его пока не допускали до собрания.

Гуг не раз задавал себе вопрос, принадлежит ли Роберт к братству. В наивности своей он полагал, что, раз тот является старшим из сыновей сира Стефана, то, скорее всего, так оно и есть. Но вчера вечером отец Роберта сам признался, что право первородства не обеспечивает права на вступление в братство, и сейчас Гуг решил держать язык за зубами и не подстрекать лишний раз свое любопытство.

За столом сидели и другие приятели Гуга, один из которых, его девятнадцатилетний кузен, заслуживает отдельного описания. Гугу никогда не удавалось толком вникнуть в хитросплетения родственных отношений меж их семьями, именуемыми дружественными семействами, но они с Годфреем Сент-Омером в возрасте различались всего на год и с детства прослыли закадычными друзьями — с тех самых пор, когда Гуг был еще не способен выговорить полное имя товарища и называл его просто Гофом. Так Годфрей и остался Гофом, и теперь они с Гугом понимали друг друга без слов. Развалясь на стуле и лениво прислушиваясь к речам соседа по столу, Гоф улыбнулся, едва завидев приятеля, и медленно зажмурил один глаз, что означало подмигивание.

Ужин пролетел быстро, и Гуг плохо запомнил его подробности, несмотря на то что он впервые сидел за столом собрания и впервые присутствовал на таком торжественном ужине. Ему удалось познакомиться и поговорить со всеми сотрапезниками, большинство из которых он знал в лицо, хотя с четверыми — приехавшими из других провинций — никогда ранее не встречался.