Спят усталые игрушки - Дарья Донцова

– Вот Софья Емельяновна, вчера дежурила, – тарахтела дама,впуская меня в холл, – говорит, Сундукян после завтрака уехала.

– Точно, – подтвердила другая женщина, полноватая,закутанная в клетчатый платок, – взяла и так внезапно заявила: «Вот ключи,уезжаю». Я и в книге отметила.

– Ну очень странно, – всплеснула руками администраторша, –заплатила за целый месяц…

– Не поймешь этих писателей, – фыркнула Софья Емельяновна, –семь пятниц на неделе, села в машину – и привет!

– Как в машину? – изумилась я.

– А чего тут особенного, – сказала Софья Емельяновна, – заней мужчина приехал утром, муж, наверное. Сумочку дорожную в багажник сунул.Она, видно, заболела.

– Почему вы так думаете?

– Бледная была, как смерть, точно заболела. Супруг ее такаккуратненько, под локоток, в салон усаживает, а она руку как вырвет: «Не троньменя, Николай!» Да с такой злостью сказала. Муж такой внимательный, улыбчивый,он даже саквояж придурочный выронил.

– Саквояж придурочный?

– А то нет, – засмеялась Софья Емельяновна, – взрослаяженщина, а прибыла с ярко-красной сумкой. Повсюду «Диснейленд» написано и мордыэтих утят, собачат и гномиков. Кто же подобное покупает? Одно слово,писательница!

– Дайте ее адрес и телефон.

– У нас нет, – ответила администраторша, – обратитесь вЛитфонд на улице Усиевича, там узнаете.

Спрятав в карман бумажку с адресом Литфонда, я пошла домой.

Уже открыв ворота, поняла, что происходит что-то неладное.Во дворе, возле входной двери, примостился грузовик. Несколько рабочихвытаскивали из него мебель. Я похолодела и на негнущихся ногах протиснулась вхолл. Оставалась робкая надежда на то, что Ольга временно свихнулась и решилакупить еще парочку диванов, кресел и стульев. Но в прихожей надежда испариласькак дым, потому что я узнала антикварный буфет красного дерева и вспомнила,кому он принадлежит.

У каждой медали есть оборотная сторона. Если вы вдругразбогатеете, можете быть уверены, все ваши родственники моментально вспомнят осемейных узах. Самые далекие знакомые станут наезжать в гости, а то и начнутприсылать детей, бабушек, бывших жен с незатейливой просьбой о деньгах… Людиживут у нас месяцами, и домашних искренне радует, когда они на самом делеоказываются совершенно посторонними. Потому что в противном случае гости нестесняясь садятся на шею, требуя любви и внимания, мотивируя претензии одним:кровным или почти кровным родством.

Наверное, всем хорошо известна ситуация, когда на порогенеожиданно возникают тетушка из Кемерова с парой сопливых детишек илидядюшка-сибиряк, приехавший погостить месячишко-другой у московскихплемянничков… В чемоданах у всех нехитрые сувениры, коробочки с малосъедобнымиместными псевдошоколадными конфетами и бутылки с загадочными названиями –«Алтайская горькая» или «Пермский бальзам».

Но ко мне сегодня, к сожалению, явились не милыепровинциалы, а шестая жена моего третьего мужа Макса Полянского – Алиса.Непонятно только, отчего она притащила с собой мебель. Впрочем, подробности сейчасузнаю, потому что Алиска с распростертыми объятиями летит мне навстречу.

– Дашка, – завопила она, хлопая нагуталиненными ресницами, –Дашка, сто лет не видались!

Алиса не слишком удачливая балерина. Если вы хоть раз вжизни смотрели «Лебединое озеро», то должны вспомнить сцены, где вокругбольшого круга, затянутого фольгой, представляющего собой пруд, танцуетбезумное количество лебедей. «Птички» располагаются рядами. Самый последний –седьмой. И балеринки, танцующие там, никому не видны. Профессионалы называютэту партию «двадцатый лебедь у воды». Вот ее-то и танцевала Алиса. Причем не вБольшом театре, а в коллективе «Новый русский классический». На мой взгляд, болеедурацкого названия и не придумать.

– Примешь ненадолго? – проворковала Алиска, потряхиваяярко-рыжими волосами.

В ту же минуту ее голос изменился, и она резко закричала:

– Ну куда прешь, мать твою. Не видишь, что ли, полировкуцарапаешь, баран долбаный!

Не ожидавшие подобных выражений от аристократического видадамы, грузчики чуть не уронили комодик-буль.

– Давай, давай, – командовала Алиска, размахивая тощимижилистыми ручками, – нечего на ходу ворон считать, раздолбаи!

Я тяжело вздохнула, глядя, как ее тоненькая, стройная,затянутая в черные бриджи фигурка мечется между шкафоподобными парнями.

Моего третьего супруга Макса Полянского неудержимо тянет кженщинам. Он абсолютно неуправляемый, самозабвенный бабник, что и послужилопричиной нашего развода. Особую страсть Макс питает к худеньким дамам, чьиволосы имеют рыжий оттенок, вернее, все оттенки от нежно-морковного доневероятно оранжевого. Я попала в их ряды случайно. Однажды, разглядывая взеркале свои светло-русые пряди, решила, что они слишком блеклые. Качественныхкрасок для волос тогда не знали, поэтому, недолго думая, я купила хну и от душинамазала голову.

Эффект превзошел ожидания. Когда через час липкая зеленаямасса оказалась смыта, взору явилось нечто, больше всего напоминавшее шкуруосенней лисы – невообразимо красное и невероятно блестящее. И надо же было втот день мне столкнуться с Максом! Впрочем, льщу себя надеждой, что выпадаю изчисла супружниц Полянского еще и по складу характера. У приветливого,улыбчивого, интеллигентного Максика жены все как на подбор – невероятныестервы. Но я, надеюсь, все же не похожа на таких. Потому что именно ко мнебросился за помощью бывший муж, оказавшись по ложному обвинению в Бутырскойтюрьме.

Полянский просто не способен прожить с одной женщиной большедвух лет, и его расставания с женами проходят по одинаковому сценарию: бывшеймадам приобретают квартиру, дают хорошие откупные и выпроваживают на все четырестороны. Здесь я тоже стала исключением. Ушла сама по себе, в собственные«хоромы», с небольшим чемоданчиком. Кеша, правда, пошел на воровство. Ребенокутащил из дома Макса огромного, почти пудового кота Себастьяна. Мы не моглиоставить полюбившееся животное. За время нашей совместной жизни кот-кастратстал для меня более родным и любимым, чем муж.