Калабрийские бандиты - Александр Дюма

— Полковник, если вы меня повесите, то легче вам от этого не станет и те, что на вершине, раньше от этого не сдадутся и не умрут с голоду, очевидно, они нашли какой-то ресурс, не известный ни вам, ни мне. А взять их приступом, я надеюсь, вы не помышляете, так как, только скатывая камни, а на горе в них недостатка не будет, они сокрушат целую армию, а в вашем распоряжении всего один лишь полк. И если бы я был на вашем месте, я говорю вам, полковник, совершенно хладнокровно, как человек, который часто видел смерть и ее не боится, но не желающий жизнь отдавать зря, я бы захотел узнать, каким чудом эти люди могли прожить без пищи на этой бесплодной вершине, я захотел бы узнать, но не только для своего личного удовлетворения, а чтобы в подобных же обстоятельствах использовать это же средство, я откинул бы упорство и, зная только единственный способ, использовал бы его.

— Что же это за способ?

— Я сказал бы этому Антонио, смерть которого мне не принесет пользы, а жизнь его могла бы оказаться ценной: «Ты мне поклянешься кровью Распятого вернуться сюда через неделю», — и отпустил бы его.

— А что будет делать Антонио в течение этой недели?

— Он вернется к своему прежнему атаману и скажет, что ему удалось ускользнуть из рук палача, что он вернулся к атаману, чтобы с ним жить или умереть. Тогда, в течение этой недели, Антонио будет слишком неискусным, а Жакомо чересчур хитрым, если первый не раскроет секрет последнего; затем, узнав секрет, Антонио возвратится и сообщит его полковнику, который, согласно обещанию, отпустит Антонио на свободу.

— Если же он не раскроет секрета Жакомо?

— Он вернется и отдаст себя в руки полковника, который согласно угрозе прикажет его повесить.

— По рукам, — сказал полковник.

— Идет, — ответил Антонио.

— Твоя клятва?

Антонио снял со своей груди маленький ящичек, который с таким благоговением носит всякий неаполитанец, затем отдал его полковнику, поднял верх руки и сказал:

— Клянусь этим ящичком, освященным в римском соборе святого Петра в Вербное воскресенье, возвратиться сюда через неделю и превратиться опять в пленника, все равно, узнаю я тайну Жакомо или нет.

Полковник хотел ему вернуть ящичек, но Антонио не принял.

— Пусть он будет залогом, — сказал он. — И если через неделю в этот час я не вернусь, то эта святыня будет в ваших руках доказательством моего клятвопреступления. Тогда бросьте ее в огонь, в котором я буду гореть на том свете.

— Этот человек может идти туда, куда ему захочется, — сказал полковник, обращаясь к окружающим.

В тот же вечер Антонио снова соединился со своими прежними товарищами. Жакомо, считавший его убитым или попавшим на виселицу, принял его по-отечески. Антонио рассказал о своем побеге. Его рассказу все поверили. Когда он умолк, Жакомо сказал:

— Досадно, что ты так поздно явился, тебе придется подождать нашего обеда.

Антонио ответил, что он, перед тем как бежать, успел поесть, что, стало быть, он может подождать до завтра.

— Впрочем, — добавил он, — питание ваше не должно быть особенно обильным, и я бы не хотел урезывать доли других до завтрашнего дня.

Жакомо сделал жест, который должен быть обозначать: «Правда, мы не живем в изобилии, но имеем необходимое в достаточном количестве».

Антонио предполагал увидеть своих товарищей истощенными, исхудавшими и умирающими от голода, но оказалось далеко не так: они, наоборот, были бодрыми, жизнерадостными и здоровыми. Мария все так же выглядела румяной и свежей. Ее ребенок не производил впечатления безнадежного. Антонио думал, что они питались только корнями и дикими плодами, но, осмотрев место, где они расположились, заметил тщательно объеденные кости. Каким образом мясо могло попасть в руки этих отрезанных от прочего мира, заброшенных на скалистый уступ людей, понять он не мог. На одно мгновение он решил, что какой-нибудь крестьянин из окрестностей по неизвестной ему потайной дороге нашел, может быть, доступ к бандитам, но он тут же догадался, что если бы была такая дорога, то Жакомо бы ей воспользовался, а не сидел бы в течение двенадцати дней пригвожденным к вершине горы, как петух на колокольне. Антонио ничего не понимал…

Пришло время расставлять часовых. Антонио предложил свои услуги атаману, но тот отказался, говоря, что Антонио должен отдохнуть после испытанных им волнений, что очередь его наступит завтра или послезавтра.

Спустя десять минут все спали, кроме караульных и Антонио.

На следующий день все проснулись веселые, как птицы, пение которых слышалось внизу, у подножия горы. Один Антонио был утомлен, так как мозг его упорно работал всю ночь. В семь часов утра Жакомо посмотрел на какой-то листок, коснулся одного из людей пальцем и сказал:

— Твой черед.

Разбойник, не говоря ни слова, отправился в сопровождении двух товарищей. Антонио вызвался участвовать в этой экспедиции, какова бы она ни была.

— Это бесполезно, — ответил Жакомо, не вдаваясь ни в какие объяснения. — Трех человек достаточно.

Через два часа трое посланных вернулись. Антонио внимательно оглядел того, к кому начальник обращался перед тем. На лице его и на руках были видны царапины и больше ничего.

Спустя еще четыре часа атаман посмотрел на солнце.

— Пора обедать, — сказал он.

Тогда каждый уселся на кучу вереска. Принесли обед, который состоял из пары куропаток, зайца и половины барашка.

Начальник сам нарезал порции с беспристрастием, достойным палача самого царя Соломона. Что касается воды, то ее было сколько угодно: тут же, на вершине, находился источник. Хлеб? О нем никто не говорил, и Антонио был так поражен тем, что видел, что сам себя спрашивал, не найдется ли еще тут печи и муки, которых недоставало для того, чтобы иметь хлеб.

— Ну, вот и все, теперь до завтра, в этот же час, — сказал начальник Антонио, — так как здесь мы едим только раз. Мы, как видишь, от этого хуже себя не чувствуем. Умеренность — это уже половина добродетели. Таким образом, на двадцать человек мы имеем целый десяток добродетелей. Итак, прими к сведению сказанное и стяни пояс, чтобы пища в твоем желудке переваривалась как можно медленнее.

Антонио изобразил на своем лице улыбку, более похожую на гримасу, а затем принялся играть в «morra» с тремя товарищами. Так он убил два часа, по прошествии которых почувствовал на своем плече руку Жакомо, который предложил ему пройтись. Антонио поспешил согласиться. Во время этой прогулки Жакомо еще раз заставил его повторить все детали своей поимки и побега. Антонио, вторично рассказывая, кидал взгляды то вправо, то влево. Вдруг он заметил вход в какую-то пещеру.

— Что это такое? — спросил он безразличным тоном.

— Наша кухня, — лаконично ответил капитан

— Вот как? — промолвил Антонио.

— Хочешь ее посмотреть?