Проклятый трон - Ирина Зволинская

воли отсекая телефонную трель и закадровый хохот в телевизоре.

Причем тут белые, и причем тут Холд? Маршал вернулся во дворец? Ответа не было, тревога росла всё сильней. Ник-то ведь тоже в какой-то степени белый…

Кристос отошел к телефонному аппарату. Синяя электрическая змейка обвила запястье, боковым зрением Ральф почувствовал встревоженный взгляд Лиз.

– Слушаюсь, господин Холд, – услышал он короткий ответ дворецкого и повернул голову в его сторону.

– Господин Николас просил передать, чтобы вы не волновались. Юный господин Холд и госпожа Алиана благополучно добрались до дома.

– А где сам отец? – тихо уточнила Элизабет.

Дворецкий не успел ответить. Веселый фермер в телевизоре замер с вилами наперевес, и черно-белая картинка сменилась на заставку экстренного выпуска новостей.

Со скорбным видом господин маршал сообщил жителям империи о смерти его величества Александра, господина Теодора Дарема и еще нескольких именитых имперцев от рук антимонархистов.

Вполне логичное объяснение, во всяком случае, гораздо более логичное, чем кровавый эдинбургский туман…

С экрана говорил маршал. Не Юрий… Второе лицо империи сообщало о смерти лица первого. Средства массовой информации подконтрольны Холду? Почему Александр это допустил? Развлекался, сталкивая сыновей лбами?

Ральф поймал испуганный взгляд Лиззи, и подумал, что в этом как раз нет ничего странного. Что взять с одержимого?

– Армия взяла на себя охрану императорского дворца… – задумчиво повторил Бонк за господином Николасом.

Вот почему Холд свалил всё на белых. Отличная причина взять под контроль дворец, безопасники ведь не справляются. Его высочеству Юрию, разумеется, жизненно необходима военная охрана. И каждый шаг, каждое слово будущего императора станут известны маршалу…

Армия – оплот империи и опора экономики. Совсем не золото стояло за разноцветными банкнотами, даже не промышленность. Влияние господина Холда сложно было переоценить. И такая расстановка сил, очевидно, не устраивала его высочество Юрия…

Ральф потер виски. Какое счастье, что все эти игрища далеки от него! Лиззи бросила на Ральфа еще один полный тревоги взгляд, и Бонк похолодел. А далеко ли? С кем он пьет кофе в рождественскую ночь? Кто его лучший друг? Снова в люстре мигнул электрический свет.

Чьи мысли слышит, с кем делит одну на двоих силу?

– А его высочество Юрий? – спросила Лиз, тонкими пальцами цепляясь в белый шелковый ворот халата.

Хороший вопрос. Каков будет ответный ход его высочества? Если всё сказанное маршалом, не согласовано с ним, конечно. Только «империя, которая утонет в крови» не больно-то с этим вяжется.

– Его высочество Юрий находится в безопасности, – уверенно заявил с экрана господин Холд.

* * *

Почти каждую ночь, летом, мы забирались на крышу и рассматривали ночное небо. Лиззи вечно ворчала, что не видит ничего интересного в этом времяпрепровождении. Еще бы, мы с Никки мало того, что молчали, задрав головы, так еще и на неё шикали, чтобы не мешала нам наслаждаться тишиной. Ничего удивительного, что она не выдерживала с нами и десяти минут. А мы с Николасом ложились спиной на прихваченный из дома плед и, взявшись за руки, смотрели…иногда даже там засыпали, просыпаясь в обнимку от ярких лучей утреннего солнца, но не от холода. Я помню, как смеялась над ним, когда он, сонный, морщился, удерживая меня рядом и не выпуская из рук, будто любимую плюшевую игрушку, которой у него не было.

Игрушку …какую игрушку, Алиана? Господи, как можно было не замечать очевидных вещей? Впрочем, это ведь Никки, попробуй, догадайся о чем он думает…

Николас хмыкнул, я щекой потерлась о его плечо и устроилась у него на груди.

– Я хочу, чтобы вы с Элизабет уехали к Диане в Южный как можно скорее, – сообщил мне Никки, лениво перебирая мои волосы.

– А ты? – спросила я.

– Я останусь в столице, – он тяжело вздохнул.

– Из-за смерти Александра? Как Юрий объяснит произошедшее во дворце? Как отреагируют на всё это жители империи? – я приподнялась на локтях, чтобы видеть его лицо. Одеяло упало с моих плеч, но я не замечала холода, ловя в его взгляде ответ совсем не на этот вопрос.

Что теперь будет, Николас? Что будет со всеми нами?

Никки молчал, трепетали тонкие ноздри, тяжелый взгляд его медленно опустился на краешек сбившегося одеяла у моего живота. Он нервно дернул шеей, и в жесте этом мне так явственно привиделся господин Холд, что я ощутила непреодолимое желание спрятаться. Сглотнула. Нет, не спрятаться. Исчезнуть, сбежать, укрыться во тьме, раствориться в черном тумане.

Он не дал. В мгновение ока усадил меня на себя, заставляя забыть о страхах, его отце, ложной скромности, обо всём мире. Руки его с силой сжимали мои бедра, направляя, не давая вырваться. В темных глазах горел огонь. Тот же огонь жидкой лавой растекался по моим венам, вынуждая меня выгибать спину, двигаться ему на встречу. Сгорая от ощущений, запрещая себе закрывать глаза, чтобы видеть. Видеть его удовольствие.

Никки застонал, я потянулась к его губам, чтобы с поцелуем заполучить этот невероятно сладостный стон, разделить его на двоих. Присвоить, как присвоила я себе Николаса.

Мой Никки…

Я оторвалась от его губ и упала, распласталась на нем, не в силах пошевелиться, прижимаясь всем телом, утыкаясь ему в шею, слушая, как выравнивается его и моё дыхание. Ноги дрожали, Никки аккуратно приподнял меня, помогая соскользнуть с его бедер. Он уложил меня рядом и укрыл одеялом, я рукой провела по его влажной груди, чувствуя, как быстро бьется его сердце в мою ладонь, и улыбнулась.

– Спи, Алиана, – он прижал меня к себе. – Не нужно бояться будущего. Сама ведь знаешь, это неконструктивно.

– Хорошо, я не буду, – рассмеялась я и послушно закрыла глаза.

День был тяжелым, сказать по правде, это был самый жуткий день в моей жизни. Неудивительно, что я начала сразу же проваливаться в сон. Красно-черный кошмарный, наполненный болью и страхами сон. Теплая ладонь Николаса легла мне на лоб, и я расслабленно выдохнула – кровавые картинки перестали терзать разум. Да. Это был самый страшный день в моей жизни.

И самый чудесный.

Проснулась я от страха. На забытых на прикроватной тумбочке часах Николаса не было и семи, и Николаса тоже не было. Оглянулась: дверь в спальню плотно закрыта, брюки исчезли с кресла. Уже ушел?

Подавила разочарование. У Никки своя жизнь! Довольно того, что я являюсь её частью…даже если часть эта не самая важная.

Я умылась, взяла в руки щетку для волос и посмотрела на себя в зеркало. Не слишком мне шло это выражение вселенской тоски на лице. Приди в себя, Алиана! Никто не умер, слава богу…