Великая княжна в изгнании. Рассказ о пережитом кузины Николая II - Мария Павловна Романова

услышать от него что-то интересное. Несмотря на его враждебность, я не могла не заподозрить, что в его поведении, помимо вызова, содержится что-то еще. Много лет спустя моя догадка подтвердилась. В 1925 году мы с ним встретились в Париже. Кароль направлялся в Лондон, на похороны королевы Англии Александры, где должен был представлять своего отца. По какой-то причине он решил нанести мне визит. Наша беседа продолжалась много дольше, чем ожидали мы оба. Воодушевила ли его атмосфера моей скромной парижской квартиры, или я предстала перед ним в ином свете после того, как начала жить независимо? Как бы там ни было, наш тогдашний разговор был чрезвычайно интересен. Кароль продемонстрировал ум, практичность и высокий уровень культуры. Тогда я поняла: несмотря на то, что он был сыном немца и англичанки, он вырос очень самобытным, подлинным представителем своей полуцивилизованной-полувосточной страны, привыкшей потакать своим желаниям. Вот почему, несмотря на то, что он не раз нарушал общепринятые нормы, у него имелось немало сторонников, и его карьера развивалась успешно.

Кароль и моя кузина Елена развелись во время его романа с мадам Лупеску. Когда Кароль вернулся в Румынию, чтобы вступить на престол, общественное мнение ничего так не желало, как воссоединения короля с супругой. Несмотря на давление со всех сторон, примирение так и не состоялось. Поэтому, хотя принцесса Елена не хотела покидать своего сына Михаила, ей пришлось уехать из страны. Она была чрезвычайно популярна в Румынии; понимая щекотливость ее положения, народ сочувствовал ей; о ее страданиях складывали легенды. Тем не менее Каролю позволили жить по-своему.

Однако я забегаю далеко вперед. Зимой 1919 года беспокойство родителей Кароля вызывала Зизи Ламбрино.

Жизнь при дворе была очень тихой, а атмосфера во дворце – серьезной. Король занимался важными реформами; их необходимо было провести во избежание таких же катастроф, как в России. Поскольку Румыния была аграрной страной, ее мирное развитие зависело от настроений крестьянства, того крестьянства, которое сражалось в армии и теперь вернулось домой. Поэтому решено было экспроприировать землю у крупных землевладельцев и перераспределить ее среди сельского населения. Сам король показал пример и первым отдал громадные владения – свои и своих родственников.

Королева создавала различные организации для заботы об инвалидах, вдовах и сиротах. Кроме того, ее беспокоила почти подавляющая неграмотность населения.

Для намеченной работы она вынуждена была пользоваться советами и поддержкой опытных иностранцев, так как ее подданные – если не считать одного или двух по-настоящему преданных помощников – оказались для нее почти бесполезными. Она вставала рано и все утро занималась делами. К обеду вся семья и свита собирались в большой столовой внизу. Кроме того, к обеду всегда приглашали нескольких человек из «внешнего круга». После обеда король и королева некоторое время беседовали с приглашенными, а члены семьи удалялись в свои комнаты.

Затем мы с королевой отправлялись на долгую автомобильную прогулку, во время которой посещали особенно бедные деревни; за нашей машиной следовала еще одна, нагруженная едой и одеждой, которую мы раздавали крестьянам, уделяя особое внимание нуждам детей. Королева часами беседовала с подданными; она свободно говорила на румынском языке и терпеливо выслушивала долгие рассказы о бедствиях и страданиях. Жизнь крестьян была тяжелой; помимо того, что все были очень бедны, многие потеряли все во время войны.

Зимой наши вылазки часто бывали затруднительны из-за состояния дорог; иногда мы застревали в грязи, а иногда попадали в метели, но ничто не останавливало королеву. Мы возвращались домой затемно, замерзшие и промокшие. Переодевшись, мы вместе пили чай в маленьком кабинете королевы, обитом мореной сосной. За чаем мы часто вели тихие разговоры. Потом она ложилась на диван и читала мне вслух что-то собственного сочинения. Королева писала по-английски, на том же языке говорили члены семьи. Писательство стало ее последним увлечением, и она посвящала весь свой досуг этому занятию. Она неподдельно восхищалась своей страной и ее дикой красотой, а также терпением и мягкостью крестьян; изливая свои чувства на бумаге, она надеялась вызвать интерес к Румынии в мире.

Ужинали мы в малой столовой, поскольку за столом собирались только члены семьи. Королева Мария спускалась к нам редко; ужин ей относили на подносе в ее комнату. Она обычно использовала это время для чтения. Из Англии и Франции ей регулярно присылали большие пакеты с книгами, они стояли стопками на полу ее спальни и кабинета. После прочтения их рассылали в библиотеки королевских резиденций. Несмотря на многочисленные интересы и обязанности, королева успевала прочесть все новинки литературы. После ужина мы поднимались к ней и вместе пили кофе. Затем король обычно удалялся в свои покои, мы же оставались у королевы на весь вечер; одни играли на фортепиано, другие вышивали, а кто-то читал.

Королева Мария была полностью счастлива и довольна своей работой и повседневными занятиями, однако молодым принцессам такая жизнь казалась немного монотонной. Они редко выходили по вечерам; исключениями служили редкие визиты в театр и на чай во дворце, в различных представительствах и миссиях. Однажды мы все вместе посетили большой фестиваль, устроенный румынами в честь союзнических миссий союзников и войск, которые тогда находились в Бухаресте. Королева Мария, принцессы и даже я нарядились по такому случаю в румынские костюмы.

Позже, зимой, королева пригласила известного парижского довоенного комедиографа месье де Флера, который тогда служил атташе при французской миссии, почитать нам свои пьесы. По такому случаю де Флер обычно менял серо-голубую форму на типично французский черный костюм с коротким верхом и таким же типичным мягким шейным платком, который он повязывал бантом под подбородком.

Иногда королева приглашала нас на верховые прогулки, которые обычно превращались в испытание. Ей нравилось скакать быстро, как ветер; она редко пускала лошадь шагом и никогда не ездила рысцой; обычно мы около часа «гуляли» бешеным галопом; нам стоило больших усилий не отставать от нее.

По возможности я старалась жить одним днем, не думая о будущем. В голове моей царила полная неразбериха.

Глава IV

Два удара молнии

Вести из России совсем не обнадеживали; страну охватил террор; каждый день мы получали сообщения об арестах, пытках и казнях. Многих наших друзей, как мужчин, так и женщин, большевики бросили в тюрьмы, откуда они уже не вышли. Особенно ужасным было положение на севере. Меня постоянно преследовала мысль о том, что отцу угрожает опасность. Я часто просыпалась среди ночи и в ночной тишине воображала жуткую картину во всех подробностях… приходилось включать свет, но заснуть снова я не могла. Вскоре