Доля Пути: Лето - Константин Пирожков

город. Ныне, этому месту больше подходило звание мрачных руин, о древности которых свидетельствовала буйно разросшаяся флора, покрывавшая даже уцелевшие кое-где крыши.— Нет, не джунгли, скорее лесостепь, сохранившая немало открытых участков давно брошенных зданий и улиц.

Ночь.

Я, почему-то, знал точно, что сейчас глубокая ночь. Однако, усыпанное яркими звёздами небо и полная луна давали достаточно света, чтобы рассмотреть окружающие меня развалины.

Стоп! Опять?!? Я снова в чёртовом сне? За что? Почему?

Нужно успокоиться, это просто сон и я рано или поздно проснусь. Только вот реалистичность происходящего давила на психику. Как и в первом сне, все мои пять чувств убедительно твердили мне, что... Я. Это. Проживаю. На самом деле. Трава и каменная крошка под ногами — не «как», а именно что настоящие. Сверчки стрекочут, ветер шелестит в кронах деревьев, ещё миллион каких-то шорохов, скрипов. Зрение выхватывает из окружающей обстановки такие мелкие детали, что диву даёшся. Поднятый с земли камушек, сжатый в ладони, причиняет реальную боль. Холод степной ночи ощущается так, как и положено в реальности. Наверное.

Так, а чего я стою? Сон, не сон, но если будет, как в прошлый раз, то мне бы уже пора бежать. Куда? — Не столь важно, главное, двигаться. Странно, что ещё не появилось того самого чувства Страха с большой буквы. Только об этом подумал, как...

Стоя на середине растрескавшейся и заросшей травой улицы, я услышал как позади меня раздался одинокий возглас, за ним — нарастающий топот и... Лошадиное ржание? Иррационального Страха из прошлого сна не было, но мне хватило и моего, обычного, чтобы козликом сигануть к ближайшему полуразвалившемуся дому и в одно движение закинуть себя в зияющий чернотой оконный проём. Краем сознания отметил, что такой кульбит мне в реале точно не осилить. Не замечая ободранных рук и ног — опять из одежды на мне одни трусы — я забился в угол и постарался дышать через раз.

Стали отчётливо слышны звуки приближающейся... Погони? — Гортанные крики, конское ржание, топот, непонятно чем испускаемый подрагивающий свет — заполнили пространство рядом с моим убежищем. И весь этот гомон вдруг перекрыл мощный голос:

— Онха инджа. Донба!

Некто, выкрикнувший это, явно привык приказывать. Мозг прострелила уверенность, что это не набор звуков, а настоящий язык. Древний. Но откуда ему взяться в моём сне? Я владею только русским, а изучением других языков никогда не увлекался.

— Унджа, — уверенно и азартно прокричал, видимо, главный в этой толпе.

У меня в голове будто щёлкнуло: «Нашли! Бежать!».

Отталкиваясь всеми четырьмя конечностями, я ломанулся вглубь дома, не разбирая дороги и тут же поплатился за это. — Уже в следующем помещении царил непроглядный мрак. Я наступил на что-то острое, взвыл не своим голосом, споткнулся на бегу и впечатался плечом в край очередного дверного проёма. От удара меня развернуло и я покатился кубарем, собирая спиной и головой рассыпанные на полу черепки, осколки и бог весть что ещё.

Поистине адреналин — лучший допинг.

С выбитым плечом и пробитой ступнёй, весь исколотый и почти оглушённый, я нашёл в себе силы пробежать дом насквозь и рыбкой нырнуть в оконный проём с противоположенной стороны. Изящного кувырка у меня, разумеется, не вышло, благо эта сторона дома выходила во внутренний дворик, так что, приземлился я на грунт, покрытый густой травой. Но даже и так, я умудрился отбить себе всю спину и ноги. Что сказать, со спортом я распрощался очень давно и к такому экшену себя точно не готовил.

Сплёвывая кровь из прикушенного языка, я резво похромал к обрушившемуся, на всем своём протяжении, глиняному забору, почти полностью исчезнувшему среди каких-то одичавших кустов. Раздающиеся позади меня крики и улюлюканья придали мне нужное ускорение и остатки забора я преодолел так же эпично, как и дом — то есть в таранном стиле, весь исцарапанный, с отбитыми пальцами ног и чудом уцелевшими глазами.

Снова поднявшись, я двинулся было вправо, но увидел отблески... Факелов? Какого...? — Неважно. Развернулся в обратную сторону и... Картинку выключили.

Сознание возвращалось ко мне урывками.

Вот меня волокут...

Вот меня связывают...

Вот я почему-то вниз головой, животом на чем-то шагающем... лошадь?.. а земля внизу движется...

Вот меня бросают на землю, отчего я вновь прихожу в себя, чтобы отключиться уже через мгновение.

Окончательно, я очнулся от того, что моё лицо хлестали чьи-то ладони. Открыв глаза, я обнаружил себя лежащим на земле, посреди заброшенного, видимо, сада. Лежал я в позе звёзды — от моих рук и ног, к вбитым тут же колышкам, тянулись крепкие верёвки, больно обхватившие мои запястья и лодыжки. Вокруг меня стояли люди с факелами, одетые как... путешественники в фильмах о средневековье — какие-то балахоны, капюшоны, сапоги, ещё детали, названия которых я просто не знал.

Передо мной, опустившись на одно колено, находился один из них — бородатый, светловолосый с яркими зелёными глазами и внушительными габаритами. На фоне моего среднего роста и невыдающегося телосложения многие покажутся крупнее, но этот носитель неизвестного мне диалекта был настоящим великаном.

— Послушайте, кто-нибудь здесь говорит по русски?

Мой голос звучал глухо, а сам я, преодолевая слабость во всём теле, с трудом ворочал распухшими губами и прикушенным языком. Один глаз не открывался, из-за ссохшейся крови, а вторым я видел не очень чётко.

— Может, спик инглиш? — сделал я новую попытку.

Сам я не особо спик, но пару фраз припомнить могу. Мужик рядом лишь ухмыльнулся и, вместо ответа, всадил мне нож в плечо. Слабость, как ветром сдуло, оба глаза распахнулись и чуть на лоб не вылезли, а я заорал, как свинья на бойне.

— Ху-у-уб. Ада-а-аш, — почти нежно прорычал этот садист. И я понял, что будь я более воцерковлённым христианином, сейчас бы читал все неизвестные мне молитвы, чтобы только этот кошмарный сон закончился быстрее. Чтобы это безумие вообще оказалось сном. Я думал, что натерпелся боли, пока убегал от погони, но настоящая Боль пришла теперь. — Меня нарезали кусочками, прижигали раскалённым железом, мне даже вырезали глаз. Не знаю, сколько это продолжалось. Для меня, так прошли столетия.

Книги и фильмы твердят, что пытки, рано или поздно, вызывают потерю сознания, сумасшествие и даже остановку сердца. — Нихрена! Я прочувствовал каждую секунду, каждую манипуляцию с куском мяса, некогда бывшим моим телом. Сначала я просто визжал, захлёбываясь кровавой слюной, потом взывал к небу и всем святым, имена которых я не знаю, моля послать мне беспамятство или