Декаданс - Анна Андрианова

– Ты же знаешь, я всю жизнь считал, что семья у человека должна быть одна. А остальное второстепенно. Так что благодаря тебе мне холостяцкая жизнь не светит.

Пустой разговор, искусственный, неужели он не понимает, как мне больно, как я хочу закричать? О том, что не понимаю, что происходит с нами, со мной, с нашими отношениями?! Домашний философ. Легко анализировать других, но как сложно препарировать себя!

Он наклоняется ко мне и чмокает в щечку. Вместе невозможно и врозь никак! Может, у нас такой же искусственный мир, как у Мамонских, а мы все никак не хотим этого замечать?

– Сержик, давай отдохнем, друг от друга, – вместо того чтобы поцеловать его в ответ, обливаю холодным потоком слов. Мне нужно разобраться в себе. Переходный возраст, наверное.

Я должна понять, как нам жить дальше. То ли мне снова изучать азбуку, то ли Сержа как-то быстрей научить читать книги?

– Что-о-о??? – зрачки Сержика расширяются, он хмурит брови и начинает тяжело дышать.

Не знаю другого такого человека, который в считанные секунды умеет трансформироваться из добросердечного хомячка в дикобраза.

– Милый, это не надолго, я поживу на даче, ты здесь. Я как раз давно не была в отпуске. И заметь, не разу не была в нем одна.

Я вопрошающе улыбаюсь, надвинув на лицо маску мольбы. Совсем не хочется его обижать, совсем не хочется портить ему настроение, но так же совсем не хочется себя и его делать несчастными.

– Кто он? – повысив голос, спрашивает Сержик.

Он нервно прикуривает сигарету, скрещивает могучие руки бывшего баскетболиста на груди, и пелена дыма прячет его гневные глаза от меня. Серж страшен в гневе.

А мне смешно. Что это за детский сад?!

– Никто, милый. Мне нужно побыть одной, разобраться в себе.

– Н-н-да! Конечно! Я сразу понял, что тут что-то не то, – пепел с сигареты падает, не вынимая ее изо рта, как криминальный авторитет, Серж продолжает наезд. – Знаешь, когда жена изменяет мужу, то она, во-первых его не хочет, во-вторых, ей стыдно за свою измену и поэтому, чтобы отвлечь свою совесть от себя, она перекладывает свой гнев на него. Начинает критиковать, раздражаться. Каждый раз, глядя мужу в глаза, она думает: просечет – не просечет, узнает – не узнает. Вот я все и узнал. Я догадывался! Хватит из меня лоха делать!

Я, беспомощная, тихо вжимаюсь в диван и молчу. Словесный понос Сержика не остановить. Я знаю своего мужа как облупленного.

– И давно это у вас? Давно ты мне врешь? Да уже несколько лет у нас с тобой секс случается только после того, как я настою на этом. Вот! – он нервно дергает рукой и, затушив сигарету, прикуривает следующую.

Уставился мне в глаза как следователь на допросе, его милое и родное лицо перекосила гримаса негодования, на лбу появились морщинки, щеки стали помидорно-пурпурными.

Он наклоняется ко мне, и свет лампы отражает спеленький маленький прыщик на его груди. Я тянусь к нему, чтобы выдавить. А что делать в такой ситуации? Только давить прыщи. Он не понимает меня. А я настолько не знаю своего мужа, что не могу членораздельно донести до него свое желание просто побыть одной, просто разобраться с тем что происходит!

– Убери руки! Не пытайся увильнуть, знаю все эти примочки. Кто он, я спрашиваю?!

– Сержик, у меня никого нет! Никого, кроме тебя! – тихим шепотом обороняюсь я.

Сержик же предпочитает истерить.

– Не ври! Лучше скажи правду, правда очищает отношения. Тебе самой станет легче, – он нервно расхаживает по комнате взад вперед.

– Сержик, я тебя люблю и верна тебе. Мне просто нужно разобраться. Разобраться в себе, понимаешь?

– Ты унижаешь мое мужское достоинство! Нарастила рога, а теперь не признается!

Серж в бизнесе и обществе – человек уважаемый. Все называют его Сергей Владиславович, восхищаются его управленческим талантом и при первом же удобном случае пресмыкаются. Но дома мой Сержик – плюшевый мишка, забавный и игривый ребенок, нравоучительно вещающий о жизни. Когда он обижается, то поджимает губки, надувает щечки и опускает глазки. Смотреть на него – просто умиление. А на работе – ну прямо царь и бог, крутой владелец телекоммуникационной компании, на кривой козе не подъедешь. Обожаю я его, обожаю в нем то, что может он совмещать в себе наивного ребенка и храброго рыцаря. Может стучать кулаком по столу, употребляя в речи только глаголы в приказной форме, а после восьми вечера смеяться над мультиком и эмоционально аплодировать футболистам, забившим гол. По утрам Сержик недовольно размазывает по тарелке полезный для здоровья геркулес, а вечером в ресторане со знанием дела запивает мидии белым вином, виртуозно подтирая пухлые губы салфеткой.

– Ты самый лучший мужчина на свете. Ты такой единственный, уникальный! – под впечатлением от воспоминаний произношу я.

Самолюбие мужа начинает успокаиваться.

– Не надо мне льстить! Ты унизила меня!

Он вдруг замолкает. Он не верит мне. Он шокирован, зол, расстроен. Мне уже совсем не смешно.

– Сержик, я не хочу тебе ничего доказывать, ну понимаешь, мое достоинство унижает то, что ты мне не веришь. Неужели и вправду думаешь, что я тебе изменяю, неужели за столько времени совместной жизни ты так и не научился чувствовать меня, понимать, верить?

Он подходит ко мне, кладет свои теплые большие ладони мне на плечи и резко нажимает. Больно. Черт побери, очень больно!

Я смотрю ему прямо в глаза, в такие знакомые, как мне казалось, известные, и пытаюсь понять, почему он обвиняет меня в измене. Это же глупо! У меня и в мыслях такого не было.

– Я доверял тебе, думал, мы одно целое! А ты? Как ты могла? – он трясет меня за плечи.

Я плачу. Мы первый раз так ссоримся. Боже, такого никогда раньше не было. Я не знала, что он может быть таким жестким и бескомпромиссным по отношению ко мне.

– Серж, то, что ты говоришь, унизительно!

– Отец никогда не бил мать, поэтому я тоже не могу поднять руку на женщину. А жаль!

Он уходит в гардеробную, одевается.

Я сижу, окаменев как надгробный камень, серый, унылый, печальный. Я ведь просто хотела разобраться в себе. Понять, что делать с нашими отношениями. Я совсем, совсем не хочу ругаться.

– Серж, ты меня не понимаешь, совсем! Слышишь! – кричу я. – Серж, это глупо!

В ответ я слышу щелчок замка входной двери.

Ревность, какая глупая эмоция, слепая, она не поддается логике. Наверное, она даже больше, чем страсть поражает весь головной мозг, не дает способности рационально мыслить. Это просто чувство собственности, боязнь не дополучить любовь и заботу того, кого любишь... А любит ли он меня? Или ненастоящий, искусственный мир развалился сам?

Ревность глупа, это чувство – достоинство слабых, неуверенных в себе людей. Серж не такой. В самые тяжелые моменты жизни он всегда крепко держал меня за руку, не давая упасть, в его голове всегда бушевали самые смелые и полезные идеи. Он всегда помогал мне в бизнесе, всегда заражал своей силой, всегда настраивал на веру в себя. А иногда верил в меня больше, чем я сама. Он знал жизнь и делился со мной этой мудростью. Но боже мой, его реакция сейчас так глупа, так нелепа, так несвойственна ему.