Охота. Я и военные преступники - Чак Судетич

Расследования Фальконе привели к арестам, которые вывели на след знаменитой сети наркоторговцев «Связь через пиццерию». В результате возникло одно из самых запутанных уголовных дел в истории Италии и Америки. С 1975 по 1984 года организация сицилийских наркоторговцев «Связь через пиццерию» торговала героином и другими наркотиками через сеть пиццерий в Соединенных Штатах. Предполагаемая сумма выручки составила 1,6 млрд долларов. Сеть стали распутывать после того, как в аэропорту Палермо полиция задержала несколько мужчин при попытке контрабандного ввоза валюты. Перед судом предстали более двадцати обвиняемых, все сицилийцы. Одного убили до начала суда, двух других застрелили в ходе процесса. Осведомитель, или pentito по-итальянски, согласился дать показания после того, как преступный клан Корлеоне убил члена его семьи и попытался убить самого осведомителя.

Непосредственно перед завершением судебного процесса «Связь через пиццерию» полиция Лугано арестовала финансиста мафии, Оливьеро Тоньоли, в связи с отмыванием миллионов долларов, полученных от продажи героина и других наркотиков. Ордера на арест были выписаны и в Швейцарии, и в Италии. Тоньоли решил сдаться нам, но пожелал скрыть факт добровольной сдачи. В итоге он получил три года тюрьмы.

В связи с расследованием по делу Тоньоли я впервые поехала в Палермо. До этого Фальконе просил меня не приезжать, так как это было опасно. Несколько месяцев спустя, в июне 1989 года, он дал зеленый свет. Я встретилась с ним в его офисе. Нас обоих круглосуточно сопровождали итальянские телохранители. Все это было не очень приятно, но я решила потерпеть несколько дней. Я не могла понять, как все это ежечасно, год за годом, выдерживал Фальконе. За день до моего возвращения в Швейцарию мы ужинали в ресторане. Фальконе сказал, что завтра мы пораньше закончим работу и поедем на море, он снял там домик, мы искупаемся. Я не ответила ни да, ни нет. Купаться мне не хотелось, но я из вежливости не сказала об этом, сменила тему, и разговор принял другой оборот. На следующее утро мы встретились в офисе, и я сказала Фальконе, что хотела бы съездить в Палермо посмотреть достопримечательности и пройтись по магазинам. На пляж мы не поехали. Наши планы изменились случайно. Но кто-то в ресторане — единственное место, где мы говорили о поездке на море, — подслушал этот разговор и сообщил мафии о наших планах. На следующий день полиция обнаружила на пляже 57-килограмовый мешок с взрывчаткой и радиоуправляемым детонатором.

В 1988 году я стала прокурором кантона Тичино. Расследования моей прокуратуры, проведенные совместно с Фальконе и другими обвинителями Италии, привели к арестам многих людей, в том числе и банкиров Лугано. Мафия стала называть меня La Puttana, проститутка. Возможно, кличка была данью уважения, знаком, что мы уже близко подбираемся к ним. Позже мы узнали, что швейцарские банки нанимали итало-язычных управляющих счетов для своих отделений в Женеве, Цюрихе и других городах с целью обслуживания итальянцев, выводящих свои операции из Лугано, так как риск замораживания их счетов, как сказал нам информатор, был слишком высок.

Я гордилась определением, которое дал мне Фальконе в интервью одной газете, — «персонификация упорства». Кроме того, я гордилась тем, что моя мама следила за сообщениями в прессе и по телевидению о работе моей прокуратуры. Время от времени она просила меня быть уступчивей. Мы с братьями должны были регулярно звонить ей и сообщать ей, как у нас дела. Я делала это по крайней мере раз в неделю. У мамы сложились близкие отношения с моим сыном. Я не жалею о том времени, которое он провел с ней, а не со мной. Ему больше нравилось жить в Биньяско. Там он был свободен, завел близких друзей. Ему всего хватало.

В субботу, 23 мая 1993 года, я гостила у своей мамы в Биньяско. Не помню, чем мы занималась, но около шести часов вечера зазвонил телефон. На проводе был офицер полиции. Он сообщил мне, что Фальконе мертв. Затем я посмотрела теленовости из Палермо. Гангстеры взорвали радиоуправляемую бомбу, и автомобиль Фальконе разнесло на куски. Он, его жена Франческа Морвилло, следователь по делам несовершеннолетних, и три телохранителя погибли. Взрыв образовал воронку в грунте, вдребезги разнес автомобиль, вокруг валялись куски покореженного металла. Я не верила своим глазам, не могла оторваться от экрана телевизора. Но не плакала. Во мне закипала злость на мафию. Особенно после того, как я узнала, что покушение организовал глава клана Корлеоне, Сальваторе Риина, печально известный босс боссов, или capo dei capi, сицилийской мафии. Я хотела поехать на похороны Фальконе. Но из соображений безопасности это оказалось невозможным. Меня охватило чувство опустошенности, и не только из-за гибели друга и наставника. Я увидела судьбу, ожидающую каждого, кто осмелится открыто посягнуть на безнаказанность, которой слишком часто пользуются влиятельные преступники и политические деятели. Меня охватило чувство неопределенности своего положения и ответственности за сына. Я стала подумывать об увольнении с этой работы, о возврате к бракоразводным делам и скучным разговорам о преданной любви, о том, как бы заработать побольше денег и погонять на Порше. Захотелось больше не оглядываться через плечо и не наталкиваться на muro di gomma. Но тут произошел разговор с моей подругой Ильдой Боккассини, прокурором из Милана, еще одним соратником Фальконе. Она тоже разозлилась и заявила, что не бросит это дело. Мне этого было достаточно.

В понедельник я пришла в офис и созвала пресс-конференцию. На следующий день приехали итальянские следователи, а через три дня зазвонил мой мобильник. Ласковый голос с итальянским акцентом передал послание издалека: «Не забывай о том, что случилось с твоим другом». И повесил трубку. Сообщение было предельно ясным. Несколько недель спустя после звонка с угрозой бомба Риины убила Паоло Борселлино, коллегу Фальконе, и пять его телохранителей. С этого момента власти Швейцарии взяли меня под охрану.

Эти события сильно изменили мою жизнь, иногда просто до смешного… Например, моя мама учила меня носить сумочку так, чтобы излучать уверенность в себе. Но мой швейцарский телохранитель учил меня делать это иначе. При выходе из дома или учреждения телохранители старались, чтобы я как можно меньше времени находилась на открытом пространстве, быстро переходила от двери к автомобилю, а от автомобиля в офис или к самолету. Раньше я обычно возилась с багажом и портфелями. Теперь моим багажом занимались телохранители. Моя рука была свободна для сумочки от Луи Вуиттона.

Убийства Фальконе и Борселлино вызвали широкое возмущение общественности Италии и заставили итальянское правительство принять крутые меры против организованной преступности. Ильда Боккассини с успехом провела расследование на Сицилии. 15 января 1993 года капитан итальянской полиции, Сержио ди Каприо, бесстрашный человек, которого в то время называли только по кличке — Capitano Ultimo, арестовал главу мафии Сальваторе Риину прямо на дороге в Палермо. Риина отрицал существование мафии, а также свою осведомленность о том, что он уже три десятилетия возглавляет список самых разыскиваемых преступников на Сицилии. Опозорившись в глазах итальянского народа, руководители правоохранительных органов страны были вынуждены признать, что в течение 30 лет этот 62-летний диабетик, сицилийский преступник «номер один» спокойно жил в своем доме в Палермо. Все это время о его местонахождении в городе знали практически все. Если бы не возмущение общественности убийствами Фальконе и Борселлино, итальянские власти никогда не собрались бы с силами, не арестовали бы Риину и не покончили бы с безнаказанностью, которой он пользовался благодаря своим деньгам, политическому влиянию и тому, что охотно прибегал к насилию для сохранения своих позиций.